Книга Тысяча эпох. Искупление, страница 26 – Адела Кэтчер

Ван Цин отвел от груди край верхних одеяний, продемонстрировав серую ткань под ними. Лун Ань почувствовал тот же укол раздражения, что и во время последней медитации. Все и так шло не по плану, потому что он не увидел ничего нового, не продвинулся в ходе эксперимента, и то, что творил сейчас Ван Цин, вот так встречаясь с ним вне действа, могло сделать еще хуже.

– Так нужно, – ответил он на его вопрос и снова попытался уйти.

Ван Цин, сунув в рот остатки яблока вместе с маленькой сердцевиной, торопливо удержал его на месте. От его прикосновения через ткань рубашки по телу прошлась дрожь, а раздражение стало еще сильнее. Доктор Фа предупреждала его, что медитации могут привести к странным ощущениям в теле, потому что внутренняя энергия начинает вести себя по-другому, но раньше побочных эффектов не возникало. Что-то подобное случилось с ним на первой постановке, когда Лун Ань, сам не зная зачем, подался к Ван Цину, попытавшись его схватить.

– Да что ты такой дикий? «Не время, не время». Вот же заладил, мы так весь сценарий здесь отыграем, и ты не скажешь мне ни единого слова, кроме того, что там написано. Может, я хочу узнать тебя получше, – сказал Ван Цин.

– В этом нет необходимости.

Ван Цин надул губы, но потом снова расплылся в улыбке, как будто слова Лун Аня его нисколько не задели.

– Не будь так строг ко мне, Лун-гэгэ.

Лун Ань резко выдохнул. Грудь обожгло так, словно изнутри на ребра плеснули кипятком.

– Почему ты меня так называешь? – спросил он.

Ван Цин пожал плечами:

– Ты чуть старше меня. Ты родился в начале года, а я – ближе к концу.

– Откуда ты знаешь?

Смех. Звонкий, громкий, заполняющий все вокруг. Ван Цин запрокинул голову, отбросив назад мешающие длинные волосы.

– Как будто это какой-то секрет, Лун Ань. Я…

Дверь резко распахнулась, стукнувшись ручкой об стену так, что та заметно дрогнула. В складских павильонах и гримерных стены были как из картона, потому что их постоянно то ставили, то демонтировали снова. На пороге стоял Фа Линь, мрачный, как надвигающийся грозовой фронт.

– Какого дьявола ты здесь делаешь?!

Хао Синь грыз фирменный знак Parker на кончике своей ручки в форме металлической стрелы, из-за чего вся комната была заполнена неприятными щелчками. Фа Линь не выдержал и пихнул его локтем в бок. Для этого ему пришлось наклониться и подкатиться к нему поближе на своем кресле, но даже таких усилий было не жалко, лишь бы прекратил уже.

На столе опять лежали свежие распечатки все с тем же текстом, который успели выучить к этому моменту все: от Фа Линя до осветителей. Хао Синь готовился делать свои пометки, словно от них зависело что-то важное. Любое, даже малейшее изменение в собственноручно им составленном плане вызывало в нем самый живой интерес, так что он фиксировал абсолютно все. Фа Линя это раздражало. Лучше бы он с таким вниманием относился к клиентским заказам, а не к проекту его сестры. Но нет же – Хао Синь мог весь Древний Рим просидеть в телефоне, не особо обращая внимание на действо, а тут вдруг решил изменить своей традиции изображать на постановках мебель.

– Начинаем, – выдохнул Фа Линь в микрофон, не особо надеясь на то, что все пройдет гладко.