Книга Форчекинг, страница 26 – Камила Соколова

— Ты понимаешь, что я опять из-за тебя сорвался с тренировки⁈ — кричал он на меня. — Ты же еще помнишь, что неприемлемо так себя вести? И как это не нравится тренеру?

Мои щеки вспыхнули, потому что, действительно, мне ли не знать о том, как важна дисциплина для спортсмена. Можно быть каким угодно талантливым игроком, но если он не будет тренироваться системно и методично, этот талант можно выбросить в мусорку. Неожиданно для себя я испытала чувство вины. Я сглотнула и выдавила из себя:

— Извини.

Он коротко кивнул, потом, чуть помедлив, тихо сказал:

— Не делай так больше.

Я закусила губу, не в силах ничего добавить, а он посмотрел на меня задумчиво и сказал:

— Собирай вещи, мы поедем в Санкт-Петербург.

— Что? — я недоуменно посмотрела на него.

— Предсезонный турнир, — он качнул головой. — Ты стерла из памяти всю информацию о хоккее?

— Я знаю, что это такое, — огрызнулась я. — Мой вопрос связан с тем, зачем я должна ехать с тобой.

— Потому что я не могу оставить тебя здесь одну, — он вздохнул, — после всех твоих выходок, — он чуть замялся. — Роберт не простит меня. Ты же знаешь, как он переживает, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Да уж, — я провела рукой по волосам, в голове всплыл образ милого Роберта, который катил рядом со мной, выполняя упражнение по ведению шайбы, и поддерживал меня каждый раз, когда я ее теряла. Сердце защемило от ностальгии. — Хорошо, Питер так Питер.

Макс уже развернулся и направился к выходу, как меня неожиданно осенило:

— Макс, погоди.

Он остановился и посмотрел на меня. Я не знала, как высказать то, что вертелось у меня на языке.

— «Сокол» ведь играет в предсезонном турнире за Кубок Москвы?

Мой язык стал сухим и шершавым. Макс смотрел на меня, не отрываясь. На секунду мне показалось, что он запаниковал.

— Ты играешь за «Сокол», — я сглотнула. — Что нам делать в Петербурге?

Он продолжал молча смотреть на меня — сейчас его глаза были глубоко серого цвета, словно камень, — потом будто решился:

— «Нева» играет за Кубок Пучкова в Петербурге. Мы поедем поддержать Тимура.

Билли Айлиш честно старалась создать нам отличную атмосферу, но гнетущее напряжение разлилось в салоне внедорожника Макса. Я бездумно пялилась в окно последние два часа. Да и о чем можно было говорить, когда жизнь в одно мгновение перевернулась с ног на голову и все планы на это лето рухнули? Я тоскливо провожала глазами скособоченные домишки, стоявшие у дороги. В большинстве из них никто не жил, и от этого становилось еще грустнее.

Я украдкой посмотрела на руки Макса, крепко державшие руль. Ладони были большими, пальцы длинными, под кожей голубыми лентами бугрились вены. Электронные часы на его правой руке моргнули, напоминая, что нужно встать и размяться. Макс не обратил на сигнал никакого внимания, продолжая внимательно всматриваться в дорогу. Я позволила скользнуть своему взгляду чуть выше: предплечье было сильным и жилистым. Около правого локтя я заметила небольшую татуировку в виде хоккейной клюшки. Я хотела ее рассмотреть, но Макс опустил руку, и мне стало ее не видно. Мой взгляд поднялся выше: широкая грудная клетка была обтянута простой серой футболкой. Щеки почему-то заалели при воспоминании о том, как выглядит Макс без нее, о его гладкой, без единого волоска груди. Я шумно выпустила воздух из носа. Почему меня так заботит это воспоминание? Подумаешь, увидела парня без майки, летом на пляже таких миллион. К тому же, напомнила я себе, мне много лет нравится Тимур. Так что нужно немедленно перестать думать об обнаженной груди Макса.