Книга Форчекинг, страница 53 – Камила Соколова

После предсезонного турнира мы с Максом почти не виделись, но созванивались и списывались постоянно. Это было так странно — получать от него СМС в середине дня с нормальными вопросами, например: как дела, как настроение или готова ли я к учебе. А каждый вечер ровно в десять мы созванивались, и теперь наши разговоры занимали чуть больше радиоволнового эфира. Макс мог спросить, как прошел мой день, или, о боги, поинтересоваться мнением о его игре. Думаю, что началось все с того вечера, когда он забил свой первый гол «Медведям».

В тот день я пришла первый раз на его игру и сидела на трибунах болельщиков «Сокола», а на общем звонке висели Роберт и Тимур. Они смотрели матч в прямой трансляции по Интернету и обменивались эмоциями друг с другом. Я же им нужна была для того, чтобы прокомментировать вопрос или показать через камеру телефона картинку с центрального дисплея.

Они волновались за Макса, видя даже через сотни километров, что он был натянут, словно тетива на луке. Только тронь — и останешься без пальцев. А когда он сумел затащить шайбу в ворота в третьем периоде, ребята радовались так, будто сами ее забили. Удивительная вещь — дружба. Сближаешься с совершенно незнакомыми людьми, а они становятся самыми близкими, принимают тебя таким, какой ты есть, и радуются твоим успехам так, словно это их собственные. Я не была их другом, а уж если бы у меня был выбор, вы точно знаете, с кем я хотела бы сблизиться, но почему-то сегодня, сидя на трибунах, затаив дыхание, я как-то слишком внимательно и эмоционально следила за игрой Макса.

А в момент, когда болельщики подскочили со своих мест с криком: «Гол», а Тим и Роберт в унисон заорали из телефона, я могу поклясться, что испытала физическое удовольствие от того, что Макс забросил свою первую шайбу в ворота соперника. Я улыбалась, глядя, как на табло меняется счет, и потерла увлажнившиеся глаза. В такие моменты быть среди фанатов — особое удовольствие. Пьянящее ощущение сплоченности обеспечивали зеркальные нейроны, которые сейчас работали на два фронта, объединяя группу фанатов и каждого в отдельности с игроками на льду.

Вообще, эти милые штучки — зеркальные нейроны — нужны, чтобы мы могли поставить себя на место другого человека и представить, что он переживает в конкретный момент. Эти чувства усиливаются, когда мы болеем за любимую команду. Мы видим игроков на льду и испытываем часть переживаний, которые испытывают они. То есть воспринимаем игру так, как если бы мы действительно были там и участвовали в ней. Когда любимая команда побеждает или играет хорошо, мозг начинает вырабатывать нейромедиатор дофамин, который, как мы помним, отвечает за удовольствие.

Подбадриваемая криками болельщиков, с которыми мой мозг уже объединился, я почти почувствовала, как гол Макса спустил с тормозов гипоталамус, начавший секретировать тот самый дофамин и затопивший все межклеточное пространство моего тела. Ощущение эйфории немедленно послало сигнал в мозг, который в свою очередь дал команду пятидесяти мышцам моего лица сократиться, чтобы заставить улыбнуться.

— Звоню, чтобы отчитаться, — бодро начала я.

Но Макс неожиданно нетерпеливо прервал меня:

— Ты приходила сегодня на матч?

— Ммм, — промычала я от страха. От Макса можно было ожидать чего угодно, может наорать и в случае положительного, и в случае отрицательного варианта.