Книга Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе, страница 123 – Аля Кружинина

Так я пыталась иронизировать на эту тему – ведь ироничное отношение помогает держаться на плаву. Получалось это не всегда и как-то жалко. Я вообще разучилась играть и шутить. Сколько раз я хотела написать Ромке письмо или хотя бы записку, как когда-то Мишке. Просто чтобы объясниться с ним напоследок. Не хотелось, чтобы оставалась недосказанность. Казалось, если я поговорю с ним, то внутри станет полегче, посвободнее. Но не писала – боялась выглядеть дурой. Я и так слишком долго ею была. Чем больше проходило времени, тем очевиднее представлялось, что он просто использовал меня. Просто приходил и брал, когда ему было удобно, как проститутку. А иногда я даже сама предлагалась. И почему тогда не воспользоваться, когда само в руки идет?

Это же только я думала, что он переживает, но он же ничего мне не говорил и не обещал. Наоборот, повторял, что между нами ничего нет, и я всегда соглашалась с ним, а значит, сама виновата. Почему соглашалась? Потому что мне нравилось быть с ним. И все. Какой ужас, если он потом обсуждал все свои подвиги с друзьями, делясь красочными подробностями, как он умел, и они потом все вместе смеялись надо мной. Эта мысль не давала мне теперь спать по ночам.

И все-таки я ждала выпускной, надеясь на какое-то чудо. В уме рисовались картины, как я прихожу такой прекрасной и скромной Золушкой – или неважно какой другой принцессой. И мой кудрявый принц видит меня, подходит, обнимает, целует и просит прощения. И даже если это будет наш последний вечер – он будет самым романтичным, самым запоминающимся днем в моей жизни.

В день выпускного с самого утра все пошло не так. Утром я поругалась с мамой. Она не хотела ехать на торжественную часть, хотя почти у всех одноклассников родители планировали прийти. Мне казалось, что с ее поддержкой я бы чувствовала себя уверенней. Потому что с уверенностью у меня в этот день совсем было плохо. Да и как могло быть иначе, если мне ничего не нравилось!

Мне не нравилась моя одежда. Босоножки на совершенно немодном тяжелом квадратном каблуке – откуда только мама их достала – не подходили к легкому воздушному платью. Походка в них у меня была неуверенной и тяжелой. Само вечернее платье, за которым мы специально ездили к маминой знакомой, не оправдало моих ожиданий. Какая уж тут Золушка, какая прекрасная принцесса – оно элементарно было мне велико и плохо сидело. Небольшая грудь в нем пропадала напрочь, а зад был как у коровы. Но отказаться от платья было нельзя – не обижать же подругу, она так радовалась, что смогла помочь нам! Мама пыталась с помощью тонкого кожаного пояска и булавок хоть как-то исправить положение, но лучше не стало.

Мне не нравилась моя прическа – она была ужасной! Я закрутила волосы на бигуди, но не рассчитала по времени. И красивые локоны, которые могли частично спасти ситуацию, пересохли и стали напоминать шерсть давно не стриженного барана. В довершение всего на улице было уже по-летнему жарко. От этой жары и от волнения мое лицо лоснилось, на висках проступал пот и щеки горели. Но мама, помогавшая мне собираться, как будто ничего этого не замечала и говорила, что я прекрасно выгляжу и буду самая красивая сегодня. И это бесило больше всего.

Всю дорогу до школы мне казалось, что люди вокруг только и делают, что пялятся на меня оценивающе.