Книга Впечатление обманчиво, страница 30 – Татьяна Губейдулина, Ольга Мо, Аля Кружинина, и др.

Домой я иду пешком. Жутко ноет нога, но это даже хорошо. Я слушаю боль, концентрируюсь на ней, смакую. Делаю шаг, проваливаюсь в боль и говорю себе – их убила не я. Потом следующий шаг. Хорошо, что идти далеко.

На подъездной дорожке пусто. Иду и стараюсь не смотреть туда, где должна была стоять маленькая желтая машинка службы курьерской доставки.

Отец в гостиной смотрит новости, телевизор бодро рассказывает ему, как прошел день. На кухне что-то шипит, нож стучит по разделочной доске. Так странно. Казалось, что ничего не будет, как раньше, но все, как всегда.

– Ники, это ты? – кричит из кухни мама. – Почему так долго? Переодевайся скорее, ужин готов.

– Хорошо, мам.

Поднимаюсь наверх, включаю душ и обещаю себе, что сразу после ужина зароюсь в подушки и прореву до утра, а пока нельзя. Никто не должен знать. Когда я сажусь за стол, то выгляжу почти нормально, не вызываю вопросов и сливаюсь с обычным вечером моей семьи.

Встречаюсь взглядом с Мэри, и она улыбается. На столе рядом с ней лежит телефон, она то и дело поглядывает на темный экран. Мэри ждет звонка от Джереми. Я не смотрю в ее будущее. Все, что должно произойти, и так надвигается стремительно и неотвратимо, а переживать это дважды я не хочу.

– Кстати, слышали новость? – спрашивает отец, подкладывая пюре. – В нашем городе появился новый провидец.

Я леденею.

– Угу, – отзывается Мэри. – Слышала, Ники? Нет? Представляешь какой-то малолетний чудик залез под паролем старшего брата на сайт знакомств, начал флиртовать там с девушками и вдруг увидел, как одна из них задыхается в дыму. Оказалось, в доме, где она снимает квартиру, аварийная проводка и мог случиться пожар. Говорят, парень спас трех человек.

Мэри продолжает говорить, но я слышу не ее, я слышу голос Раша.

«Ответь мне, Ники, если ты может принести пользу людям, многим людям, разве ты не обязана сделать это? Даже, если придется чем-то пожертвовать?»

– Что с тобой? – мама дотрагивается до моей руки. – Ты побледнела.

– Все нормально, просо немного устала.

– Так чего ты сидишь? Уже поздно. Ты уроки вообще собираешься делать?

– Я не знаю, что мне делать, мама. Я не знаю, что мне теперь делать.

Каждую осень Тео садился в один и тот же поезд. Он любил этот маршрут. Или, вернее, привык к нему. Как привыкают к ритуалам, смысл которых уже давно забыт.

Путешествие начиналось всегда одинаково: прохладное утро на перроне и суета пассажиров. Тео приезжал заранее, чтобы не спешить. Он знал, где будет сидеть, что положит в багажную сетку, как откинется в кресле и закроет глаза на несколько минут, прежде чем поезд тронется. Всё происходило по выверенному сценарию, как будто кто-то уже написал этот день за него.

Тео устроился у окна. Пространство вокруг ощущалось почти интимным – как маленький мир, отгороженный от остальных. Здесь он чувствовал себя так, будто время замирало. И это было важно. В остальное время – вне этого вагона – всё казалось слишком быстрым, громким и пустым.

Пейзаж за стеклом начал медленно меняться: ровные линии полей, островки лесов, черепичные крыши домиков, которые выглядели так, словно их нарисовали поверх холста земли.

Он уже не помнил, с чего началась эта традиция – билеты, небольшой чемодан, часы ожидания на вокзале, негромкий голос проводника, объявляющего отправление. Всё это было частью какого-то давно установленного порядка, и он следовал ему, не задавая вопросов.