Книга Мой Тёмный Амур, страница 64 – Алексей Гришин

Пока я рассказываю историю, Валентин мрачнеет прямо на глазах. Мы шагаем по набережной, вода тихо плещет о камни, иногда мимо проезжают машины, проходят люди, а потом все снова тонет в тишине.

Молчание тянется так долго, что я не выдерживаю:

– Если тебе это не интересно, так и скажи, не тяни время.

Валентин долго колеблется, но потом все же отвечает:

– Оракул не нужен. Я знаю, что с ней случилось.

Я холодею.

– Ты и ее убил? – сдавленно произношу я, и он смеется.

– Конечно, нет. Моя безысходная злоба направлена только на амуров, людей я не убиваю. Нет, Лира, ее убил тот самый жених, которого ты считала столь безгрешным.

Я резко останавливаюсь посреди набережной. Валентин следует моему примеру.

– Ты издеваешься? Ты не можешь этого знать. Я даже их имен не называла! И вообще, он не стал бы ее убивать. Зачем, он ведь любил ее даже до моей стрелы!

– Потому и убил, Лира. – Валентин отворачивается и смотрит на реку, отражающую слабый свет фонарей. – Любовь – это желание обладать. Полная противоположность свободе для обеих вовлеченных в нее сторон. И чем сильнее любовь, тем сильнее желание обладать безраздельно. Тот юноша этого и хотел. Однажды ему показалось, что любимая ему неверна. В припадке ревности он убил ее и успешно замел следы. Создал себе алиби, после чего уехал из страны, чтобы его нигде не смогли найти. Люди, знаешь ли, написали о таких историях множество книг.

– Наверняка какие-то из них написал ты, – цежу я в бессильном, детском желании его задеть.

Валентин кивает.

– Откуда ты все знаешь? – Я повышаю голос. – Ты не можешь этого знать!

– Это было одно из важных для тебя дел. Ты носилась по городу, просила помощи с расследованием у разных существ, но детективы из амуров и панов так себе. Слухи докатились и до меня.

Я и раньше подозревала что-то подобное, но теперь подозрения крепнут с невероятной скоростью. Другого объяснения быть не может.

– Ты… следил за мной? Еще до вечеринки?

Валентин бросает на меня короткий взгляд и идет дальше, но я так просто не отстану.

– Ты слишком много знаешь обо мне и о моих делах, – настаиваю я. – Рассказывай. Я требую.

– О, требуешь… ну ладно. – Валентин останавливается снова, прислонившись бедрами к парапету. Судя по выражению лица, он не рад, что мы затеяли этот разговор. – Ты действительно не помнишь нашу первую встречу?

– Помню, конечно. Это было неделю назад.

– Нет-нет, другую.

Он смотрит на меня так пристально, что от его взгляда по спине ползет холодок, разом и неприятный, и волнующий. В глазах Валентина сейчас светится что-то очень живое, настоящее. Как будто он ни за что не хочет выдать мне нечто важное и одновременно жаждет сделать это.

– Не понимаю, о чем ты, – произношу я очень тихо, чтобы не спугнуть момент.

– Восемнадцатый год.

Я хмурюсь. То время я не очень-то люблю вспоминать.

– Особняк, где ты застряла во время пожара.

Ох… я резко выдыхаю. Лицо, покрытое пятнами сажи. Повсюду угли и запах паленой ткани. Так вот почему глаза Валентина на вечеринке показались мне знакомыми. Это был он.

* * *

С того случая прошло больше сотни лет. Точный год я не помнила – и не вспомнила бы, если бы Валентин его не назвал. Когда в Петрограде началась революция, большинство амуров приняли ее с полным равнодушием и продолжали невозмутимо делать свою работу, только теперь вместо курсисток и аристократов сводили матросов и пламенных девиц, влюбленных в идеи равенства и братства. Амуры и прочие существа на своем веку стали свидетелями стольких войн, что подобные людские перемены уже не способны их взволновать. Но, будучи одной из самых младших, я приняла новости близко к сердцу. Мне было жаль старой жизни, которая росла вместе со мной со дня основания города, а теперь гибла на моих глазах. Поэтому иногда я вмешивалась в те события, в которые вмешиваться не стоило.