Книга Призрак дождя, страница 107 – Полина Верховцева

Вода обрисовывала каждый изгиб, серебрила грани чешуи, сплошным полотном укрывала его крылья, стекала с изогнутых клыков.

Зверь был прекрасен. Настолько, что хотелось разрыдаться от восторга.

Он был сплетен из дождя. Он сам был дождем.

И он смотрел на меня. А я на него, испытывая вместо страха, щемящую нежность. Мой, родной. Часть мужчины, бывшего дороже всех на свете. До дрожи в руках хотелось притронуться к нему, почувствовать, как под грубой шкурой бьется дикое сердце, обнять.

На душе вдруг стало так тихо и спокойно, будто я вернулась домой после долгого изматывающего путешествия. Пусть грязная, мокрая, раненая, но именно сейчас жизни во мне было больше, чем во все остальные годы.

Зверь беззвучно фыркнул и тряхнул головой, как большой пес. Ждал.

Мне так хотелось, чтобы он подошел ближе, но он стоял на месте, не пересекая невидимой линии.

Вслед за восторгом пришло смятение. Почему он не подойдет? Не поможет? Ему же по силам разорвать веревки, вызволить меня из жестокой западни и остановить беснующийся беспредел на Брейви-Бэй.

И потом подкралось запоздалое осознание того, что не может.

Он здесь, рядом, но на цепи, в клетке, которая крепче моей собственной. Безвольный призрак, время которого на исходе.

Его отчаяние воплотилось в ливне, хлещущем по земле. Он смывал горькую пыль, укрывавшую листья, кровь вершителей с травы и копоть с алтаря…А еще телесного цвета краску с моего плеча, обнажая то, что все это время пряталось под ней. Причудливый узор, словно выведенный тончайшей кистью искусного мастера, темнел на том месте, где когда-то был страшный синяк, который с упоением и болезненной настойчивостью пыталась вылечить добрая Роззи, а на самом деле прятала, чтобы мы не заметили и не поняли.

По лицу текли капли, но я чувствовала среди них обжигающе горячие слезы.

Зачем все это? Так нельзя.

Мне было не жалко себя, никому ненужную девочку из приюта, но душа захлебывалось агонией оттого, что сделали с ним. С ними.

Невозможно дышать. Невозможно смириться. Невозможно пересилить ту боль, что рвалась наружу.

— Я принимаю тебя… — прошептала, давясь горечью.

Молния полыхнула над Поклон-горой, но я даже не зажмурилась, боясь упустить из виду призрачного дракона. Грянул гром, но я его практически не слышала за грохотом собственного сердца.

— Всего полностью без остатка…

Массивная фигура подобралась и напряженно вскинула крылья. Его взгляд был почти осязаемым, будто десятки игл прошлись по телу, пронзая его насквозь.

— Я твоя, ты мой.

Я не помню, откуда взялись эти слова, но они рвались наружу, обжигая своей искренностью. В них была вся я. Моя душа, моя жизнь. И мне было не жалко сложить их к ногам того, кого любила.

— Вернись и останься со мной…

Тяжелые плиты алтаря содрогнулись, раскалываясь изнутри. В раненый бок остро кольнуло обломком, но боли не было. Я только почувствовала, как зажгло в том месте, и по коже мазнуло горячим, а ритуальные камни засветились ярче. Их мерцание совпадало с моим пульсом – надрывным и заполошным.

Плевать на камни, на жителей, на вероломного Тора. Плевать на то, что вокруг раненного бока расползалось онемение и холод. Это все неважно.

— Я принимаю тебя, всего полностью без остатка, — повторила, едва шевеля губами, — Я твоя, ты мой. Вернись и останься со мной…