Книга Призрак дождя, страница 87 – Полина Верховцева

— Хозяин, — прошептала она, трясясь все телом, — я вам приготовила…

— Нет.

Не хочу я ничего из ее рук. Стоило только почувствовать запах этого чая, как внутри снова начинал полыхать дьявольский огонь.

— Но как же…надо…вы весь день ничего не ели.

— Я сказал нет, — не осознавая, что делаю, выхватил у нее их рук поднос и со всей силы швырнул его в стену.

По сторонам полетели осколки, брызги, куски выпечки.

С громким криком Роззи отпрянула в сторону и прижалась спиной к стене. На ее вопль откуда ни возьмись появились оба Бена. Старший хмурился из-под кустистых бровей, а младший растерянно топтался на пороге, переводя взгляд то на меня, то на мать, то на учиненный мною беспорядок.

— Что случилось? — скрипуче спросил старый смотритель.

От его голоса внутри снова полыхнула ярость.

Со мной творилось что-то непонятное, неправильное, страшно. Поэтому обронив на ходу скупое:

— Я уронил поднос, — я поспешил в свою комнату.

Мне надо было остаться одному. Укрыться от чужих взглядов, которые опаляли, вызывая желание оскалиться.

Едва оказавшись у себя, я поплелся в купальню, ударил ладонью по рычагу и из крана тут же под напором полилась вода. И мне снова почудился приторно сладкий запах, маскирующий горечь трав.

Противно.

Спустив уже почти набранную ванную, я подошел к умывальнику. Принюхался, пытаясь уловить опостылевшую вонь, но ее не было. Тогда набрал полную пригоршню воды и плеснул себе в лицо. Она была теплой, а разгоряченная кожа мечтала о прохладе.

Я бы убил за настоящий дождь. За ливень, который бы смыл это липкое серое марево, подступающее со всех сторон.

Тяжело упираясь обеими руками на тумбу, я уставился на свое отражение в зеркале.

На щеках щетина, лицо с зеленым отливом, обескровленные губы. Я выглядел, как потрепанный, измученный бродяга. И только взгляд, бешеный, полный серебра и грозовых туч, полыхал ярким пламенем.

Я сам себя не узнавал, давился чужеродными эмоциями, пытался сопротивляться, но это было сильнее меня. И в какой-то момент, ноги подкосились. Неуклюже, цепляясь за мебель, я повалился на пол.

Почему так жестко?

Сквозь неплотно смежённые веки проникал тусклый свет, где-то размеренно капала вода, заполняя пространство дребезжащим эхо.

Я попытался разлепить глаза, но в голове стоял такой дикий треск, что снова пришлось жмуриться и замереть. Вторая попытка оказалась более успешной, и я даже смог приподняться на локтях.

Купальня, пол.

В памяти размытым болотом лениво всколыхнулись воспоминания о последних осознанных минутах вчерашнего дня. Кажется, мне ни с того, ни с сего поплохело, и я свалился в обморок, как какая-нибудь трепетная барышня.

Видел бы меня отец и старшие братья — засмеяли бы, но сейчас мне было совсем не до смеха.

— Что б тебя, — с кряхтением, тяжело опираясь на тумбу, я поднялся на ноги и похромал в комнату.

…А там творился форменный бедлам.

— Это еще что такое?

Вчерашний ветер за ночь превратился в ураган и сорвал щеколды с окон. Створки оказались распахнутыми, одна штора была наполовину оборвана, вторая небрежным комком валялась на полу. Непонятно откуда взявшиеся сухие рябиновые листья устилали подоконник, кровать и даже полки у противоположной стены.

Это в какой же отключке я был, раз не проснулся от грохота и диких завываний? Почему меня никто не разбудил? Где эта Роззи, которая вечно путается под ногами и лезет, куда ее не просят?