Книга Леди Аделина из Лесной Долины, страница 36 – Надежда Соколова

Император прислал не только амулеты, но и целый штат придворных, включая личного диетолога и массажистку. Воздух в моих покоях всегда был напоен ароматами успокаивающих трав, а в пищу добавляли особые магические специи, укрепляющие здоровье матери и ребенка. Несмотря на всю эту суету, я чувствовала себя удивительно спокойно. Ребенок рос, и с каждым днем я все сильнее ощущала его присутствие — не просто как физическую тяжесть, а как тихую, пульсирующую искру могущественной магии, дремлющей внутри.

Витор проводил со мной каждую свободную минуту. По вечерам он читал нам вслух — сначала исторические хроники, потом, заметив, что от них клонит в сон, перешел на эпические поэмы о драконах и героях. Его рука почти всегда лежала на моем животе, и он мог часам говорить с нашим еще не рожденным сыном, рассказывая ему о своих владениях, о звездах, о том, каким он хочет его видеть. В эти моменты его гордое, часто непроницаемое лицо становилось на удивление мягким и уязвимым.

Роды начались глубокой ночью, с тихого, но настойчивого сигнала защитного амулета, который вспыхнул мягким золотым светом. Дом мгновенно проснулся, но не от суеты, а от слаженных, отработанных действий.

Повитуха, присланная императором, появилась в моих покоях так же бесшумно, как тень. Ее звали матрона Лиорель, и в ее облике было странное сочетание материнской мягкости и несгибаемой воли. Ее седые волосы были убраны в строгий узел, а глаза, цвета старого серебра, видели насквозь. Она не суетилась, ее движения были точными и экономными.

— Все в порядке, ваша светлость, — ее голос был низким и удивительно успокаивающим. — Сила течет через вас обоих. Позвольте ей идти. Не сопротивляйтесь.

Роды были не быстрыми и не легкими. Волны боли накатывали и отступали, и сквозь них я видела настоящую тревогу в глазах Витора, которому, против всех традиций, матрона Лиорель позволила остаться рядом со мной. Он стоял на коленях у изголовья, сжимая мою руку, и его лицо было белее моего.

Но матрона Лиорель руководила процессом с невозмутимым спокойствием мага, управляющего стихией. Ее руки, когда она касалась моего живота, светились нежным, целительным сиянием, сглаживая самые острые углы боли. Она что-то напевала на древнем языке, и звуки ее голоса, казалось, упорядочивали сам хаос рождения.

И вот, в предрассветный час, когда первые лучи солнца только начали золотить горизонт, раздался первый крик. Он был не просто детским плачем. В нем слышалось чистое, звонкое эхо магии, от которого в воздухе задрожали и на мгновение вспыхнули ярче все магические светильники в комнате.

Матрона Лиорель, с торжествующим блеском в глазах, подняла завернутого в шелк младенца.

— Поздравляю ваши светлости. У вас сын.

Она положила его мне на грудь. Он был крошечным, с моими светлыми волосами и серьезными серыми глазами Витора. И когда его крошечная ручка сжала мой палец, я почувствовала не просто прикосновение, а легкий, теплый разряд чистой, необузданной силы.

Витор, не в силах сдержать эмоций, прильнул к нам обоим, заслоняя нас от всего мира. Его плечи слегка вздрагивали.

— Сын, — прошептал он, и в этом слове было все — облегчение, гордость, бесконечная любовь и обещание.

Дверь тихо отворилась, и на пороге застыли свекор и свекровь, а за их спинами — посланник императора. В тишине, нарушаемой лишь ровным дыханием новорожденного мага, не нужны были слова.