Книга Нити судьбы. Дорога жизни 3, страница 59 – Эмили Ли

— Я не был на задании, я сбежал, — четко и достаточно громко, но при этом без эмоций сказал Фенрис, очень рассчитывая на эффект неожиданности и надеясь, что реакция собеседника подскажет правда это или ложь.

Инквизитор улыбнулся и принялся разглядывать кайнарис в ответ, словно пытаясь прочитать на лице того что-то своё.

— Так и было, — сказал он спустя паузу. С изумлением Фенрис не справился, в глазах появилась растерянность. Инквизитор хитро прищурился и добавил: — Для всех. Все должны были думать, что ты сбежал. Это послужило укрытием. Ну и конечно, я не стал после успешного выполнения задания открывать всем правду. Но ты этого не помнишь, ведь так?

Инквизитор испытывал его взглядом, и Фенрис не видел смысла врать. Когда идешь вслепую, не владея всей ситуацией, лучше полуправда, чем откровенная ложь.

— До меня дошли слухи лишь о побеге, — пояснил Фенрис.

— И ты решил проверить, — снова с улыбкой произнес Инквизитор.

Фенрис кивнул.

— Что это было за задание? — всё же рискнул спросить он, прекрасно понимая, что нарушает главное правило кайнарис: никогда не интересоваться прошлыми важными миссиями.

— Ты справился с ним блестяще, — вместо ответа сказал Инквизитор. — Это всё, что тебе положено знать.

Ответы Инквизитора походили на правду. Походили, но правдой не были. Фенрис чувствовал это всем своим многолетним опытом. Инквизитор уловил сомнения своего кайнарис и добавил:

— Ты же понимаешь, что если бы ты сбежал по-настоящему, то тебя бы казнили. Но ты здесь, со мной.

Фенрис понимал, и это тоже ставило в тупик его логических размышлений. Взрослые, нарушившие закон, сбежавшие маги подлежали уничтожению. Это правило было неукоснительным. Пощадить — дать пищу для размышлений остальным и создать прецедент, который нарушит установленный порядок — худшее решение, которое мог бы принять Инквизитор. Мог бы… Но Фредерик, действующий Инквизитор, не стал бы так рисковать. Вне зависимости от навыков и талантов кайнарис, а также личных привязанностей самого Инквизитора, беглецу бы не дали второго шанса. Фенрис уверен. В его жизни было много Инквизиторов, но этот обладал непревзойдённым умом и способностью к тотальному контролю…

И тут же возникла мысль.

«Как тогда стали возможны побеги, что участились в последние годы? Если смотреть по численности попыток бегства, то при его руководстве, точнее, в последние пять лет сбежало больше, чем за всю историю Башни. Что это? Жесткий контроль порождает отчаяние и рискованные ответные шаги магического сообщества или…»

Это «или» было важным.

Пауза затягивалась, но Инквизитор никак не выказал своего раздражения или недоумения от задумчивого молчания кайнарис. Он сидел и изучал эльфа, жизнь которого длилась не одну сотню лет, с каким-то странным отеческим одобрением в глазах. Фенрису в какой-то момент показалось, что Фредерик сейчас начнет отвечать на его невысказанные вопросы. Ощущение, что его читают как открытую книгу, эльфу очень и очень не нравилось. Стремясь разрушить воцарившуюся тишину ожидания, Фенрис спросил:

— Почему мне перестали давать задания?

— Давал тебе возможность отдохнуть, — небрежно заметил Инквизитор, — но если ты так рвешься служить во благо, то я подумаю над новой миссией для тебя.

Фенрис благодарно кивнул и поднялся, собираясь уйти, но когда снова взглянул на Инквизитора, то почему-то замер. Мужчина задумчиво смотрел на стену напротив, где была выгравирована фреска «Жизнь во благо остальных».