Книга Призрачная империя, страница 9 – Рина Харос

Чьи-то костлявые руки схватили меня за ноги и резко дернули на себя. Я стояла среди заснеженной поляны – и вот уже погружаюсь на дно. Попытки вырваться из хватки не увенчались успехом – костлявые объятия лишь сильнее обхватили лодыжки и рывками начали утягивать навстречу смерти души. Я ощущала все, будто это было наяву, – нутро пожирал страх, воздух покидал легкие с каждым вдохом, ледяная вода окутывала горло.

«Я не виновата… нет».

Последняя мысль перед смертью твердо отпечаталась в разуме. Я прикрыла глаза и позволила провалиться в блаженную темноту, сделав последний вдох.

– Богослужение началось со времен Адама и Евы и выражалось в свободном прославлении Бога первыми людьми. Одна из десяти заповедей, говорящая о субботе, подразумевает посвящение как минимум одного дня в неделю Богу, в период Нового Завета – воскресного.

Властный, зычный, словно раскат грома, голос священника отражался от стен. Верующие, как один, стояли и впитывали каждое слово, бормоча молитвы и крестясь. Мужики были одеты в грубые рубашки цвета мокрой земли, черные штаны и высокие сапоги, на которых местами припеклась грязь и виднелись дыры от изнурительной работы в полях. Женщины с замиранием сердца наблюдали за словами священника, устами которого говорил Бог, как они сами же и утверждали. Длинные юбки прикрывали обувь, поверх кофт – вязаные шерстяные платки, на головах косынки из плотной ткани, которые полностью скрывали волосы.

Отец Константин, пожилой мужчина лет шестидесяти, вот уже тридцать лет управлял в селе Усть-Уда церковью Восточно-Сибирской, стоявшей на окраине и покосившейся от постоянных морозов и дождей. Бревенчатые стены местами мокли и покрывались плесенью, которую монашки пытались замаскировать под краской и лаком, но только делали хуже – даже сквозь слои виднелись неровные, грязного болотного оттенка пятна, становившиеся после дождя все больше. Деревянная крыша скрипела и завывала, когда попутный ветер прогуливался между балок. Пол, выложенный неровной каменной плиткой, местами раскрошился и порой до боли впивался в поношенную подошву, доставляя неудобства.

Потолок и стены церкви были усеяны иконами, которые смешались в едином калейдоскопе, но мой взгляд всегда цеплялся за одну – Семистрельную. Пресвятая Богородица при жизни пережила много мучений и страданий, что символизировали семь стрел. Если человек плохо себя чувствовал, он приходил просить защиты и помощи именно к ней.

Я сделал шаг в сторону иконы, но отец схватил меня за шкибот и поставил на место так резко, что я даже не успел понять, что произошло. Встретившись с разъяренным взглядом родителя, опустил глаза в пол и понял, что он недоволен. Чем-то. Снова. Воскресная церковная служба для отца – место, где отдыхала душа. Перед тем как отправиться в церковь, он всем давал наставления: молчать, не отходить от него, не двигаться во время речи служителя храма и желательно не дышать, чтобы не отравлять своим дыханием священные мощи.

Родители стали брать меня в церковь несколько месяцев назад. Когда я оказывался в священных местах, меня окутывал животный страх, что вместо Бога с икон сойдет Сатана и утащит мою душу в преисподнюю. Я не мог объяснить это отцу, прекрасно осознавая, что он за подобное выпорет за печью, накричит, если заплачу, а потом и вовсе отошлет прочь, чтоб не мешался под ногами. Иконы вызывали у меня трепет и страх – истерзанное тело Иисуса, пронзительные взгляды святых, которые будто нашептывали: «Расскажи, Гриша, кто приходит к тебе по ночам. Расскажи всем свой постыдный секрет».