Книга Плач смерти, страница 53 – Рина Харос

«Гнев – не такой уж и хороший стимулятор для пробуждения магии», – подумала вскользь.

Наутро жители селения увидели, как пало Изумрудное древо.

Я ущипнула себя за локоть, чтобы прорваться сквозь толщу воспоминаний. Приятный озноб прошелся по коже, когда распахнула крылья. Их золотистое свечение озарило комнату, заставляя тьму отступить. Все в поселении давно спали, и я, плотнее укутавшись в теплый плащ с меховой подкладкой из шкуры лисы, бесшумно вышла из своей хижины. Половицы крыльца скрипнули, и, затаившись, я стала прислушиваться к звукам. Тишина. Выдохнув, решила воспользоваться крыльями и, взметнувшись вверх на пару метров, приземлилась на землю и побежала к Священным деревьям. Теперь их осталось только пять.

Погибли те, что отвечали за магию некромантии и всего живого. Лишь черный и изумрудный цвета освещали поляну тусклым туманом. На месте некогда могущественных деревьев остались два камня размером с кулак, плотно засевшие в земле. Йенс пытался их вытащить, откопать, но их сила отшвырнула мужчину, будто он ничего не весил. Я попыталась использовать магию, но камни лишь впитывали ее, шипя.

Поговаривали, что Священное древо, окутанное темной магией, раскололось пополам после того, как в селении побывали Высшие. Один из них, дьявол, поддался тьме, оказавшись внутри одного из деревьев. Мне стоило больших усилий не выдать волнения от слов жителей. Кто-то был там. Кто-то видел Смерть так же близко, как я.

Второе дерево, окутанное изумрудной магией, раскололось на следующий день после смерти Энглос. Никто не видел, не услышал, не почувствовал, как оно погибло. Дерево решило, что хочет проститься с земным проявлением в тишине и одиночестве.

Я плавно приземлилась на поляну и сложила крылья за спиной, наблюдая за оставшимися Священными деревьями. Их свет и магия не манили, лишь приятно согревали кожу.

Я любила ночь. В ней было что-то родное, притягательное. То, к чему стремилась моя душа, изголодавшаяся по ласке и заботе. Мрак позволял раствориться в нем, стать единым с ним и почувствовать, что в этом мире ты не одинок – рядом всегда есть чудовище, готовое принять в свои объятия.

После пробуждения дара я стала видеть ауру живых существ, могла определить, сколько им еще отведено времени или как сильно испачкана душа в пороках. Никто из поселения не знал о том, как проявилась моя сила, кроме Джойс и Златы. Женщины приняли эту новость по-разному. Джойс – с улыбкой на лице, Злата – с ужасом, застывшим в глазах. Лесные духи нечасто встречались со смертью, поэтому все, что с ней связано, оказалось чуждо для них. Для всех я слыла целительницей, которая могла искоренить хворь и заболевания лишь одним прикосновением. Для тех, кто обращался за помощью, это выглядело как обычное объятие. Пока чудовище касалось меня, я легкими взмахами пальцев латала его душу, заменяя прогнившие и зараженные участки. Тьма, пороки и плесень, в виде которой проявлялась болезнь, шипели и извивались, когда мой свет сжигал их, оставив в воздухе лишь запах гари.