Книга Пепел жизни, страница 101 – Рина Харос

– Логично, – я согласился со словами лемура и кивнул, вновь вернувшись взором к написанному.

– Я наткнулся на этот фрагмент из сказаний мойр, когда пытался разузнать, почему Астарте снятся вещие сны. Бальзатар, царство ему подземное, оставил небольшие заметки, по типу дневника, благодаря которому я узнал много чего интересного.

– Подожди, – я мотнул головой и вскинул руку вверх, призывая лемура остановиться, – к тебе приходила Астарта? Вещие сны? У демоницы?

– Да, – выдохнул Августин и присел на пол, облокотившись одной рукой на груду книг. Настроение у него сразу поменялось – от одержимого, граничащего с эйфорией, до упаднического. – Она рассказала, что как только оказалась во дворце, ей начали являться сны, в которых видит свою смерть.

– Она не может врать? – скептически спросил я.

– Вряд ли. Я сам поначалу удивился, когда Астарта оказалась на пороге дворца, да к тому же когда Мулцибера не было. Говорила что-то про зов крови, про то, что уничтожалась изнутри, голоса в голове твердили, чтобы она нашла брата. Но самое страшное не то, что сестра демона появилась на пороге дворца, а то, то она с собой принесла – хаос, смерть и разрушение.

– Астарта кого-то убьет?

– О нет. Она никого не сможет убить, она подтолкнет палача к этому.

– Ничего не понимаю.

– Пути мойр неисповедимы. Они, скрытые от глаз людей и чудовищ, просыпаются в пещере, где плетут нити судьбы каждого из нас. Наш путь уже предначертан. И судьба Алкесты в том числе.

– Что с ней?

– Ей предстоит сделать тяжелый выбор между разумом и сердцем, долгом и счастьем. Бедное, запуганное дитя… Она не заслужила подобной участи.

– Что с ней будет? – холодно произнес я, чувствуя, как тело начинает вибрировать от злости и недоговоренностей Августина. Древнее могущественное существо, которое только и умеет, что говорить загадками.

Лемур, заметив мою перемену, беззлобно усмехнулся, склонил голову и мотнул ею, пытаясь скрыть горькую улыбку.

– Не стоит так злиться на мои слова и действия. Я всего лишь делюсь тем, что знаю сам. Но магия не позволяет рассказать всего, что знаю. Прости, Ведас, но тут я тебе не помощник.

– Не можешь рассказать – напиши, – процедил я сквозь зубы, пронизывая Августина злым взглядом.

– О. А об этом я и не подумал.

Быстро поднявшись с книжного пола, Августин схватил со стола клочок изодранной бумаги, перо и чернила. Пара секунд – и он протянул мне записку, сложенную в три раза. Когда я попытался ее раскрыть, он накрыл своими пальцами мою ладонь и мотнул головой:

– Нет, не здесь. Прочтешь, когда окажешься один. Так будет лучше.

– Спасибо, – хрипло произнес я и сжал в кулаке записку, но не крепко, чтобы не размазать непросохшие чернила. Августин кивнул, принимая благодарность, и ткнулся носом в очередную книгу, которая лежала чуть поодаль, показывая, что на этом наш разговор окончен.

Я пришел к Августину, чтобы спросить, почему испытываю странное, колющее чувство в душе, разузнать, что это может быть. Но выйдя из кабинета лемура, совсем не ожидал прочитать то, что было написано на изодранном клочке бумаги. Держа ее дрожащими руками, вчитывался в единственную строчку, не понимая, что испытываю – страх, любопытство, безысходность? Эта фраза преследовала меня еще долгие часы и дни, пока я лежал в кровати с Алкестой, пытаясь заснуть хотя бы на пару часов.