Книга Пепел жизни, страница 99 – Рина Харос

Я захлопнул книгу так резко, что поверхность стола содрогнулась от удара. Опершись ладонями о стол, рвано задышал, силясь понять, сколько осталось прожить Астарте. Я не мог сказать ей об этом в лицо – девушка была слишком напугана. Мне оставалось надеяться только на то, что судьба будет милостива и демоница останется жива. Я мог видеть будущее, чем решится исход, но не мог сказать, от чего и когда кто-то умрет.

Рухнув на стул, я зарылся ладонями в лицо и фыркнул, понимая, что сегодня вновь не мог помочь заблудшей душе.

Но еще паршивее стало от того, что убедил Астарту в том, что Мулцибер и Касандра переймут силы Смерти и Жизни, осознавая, что этого никогда не случится. У Судьбы и мойр другие планы, о которых они не говорили никому, даже своим творениям.

– Ты сегодня какой-то слишком серьезный. Что-то случилось?

Алкеста закинула ноги на мою спину. Я сидел на кровати, опершись ладонями о колени, всматриваясь в пламя свечи, которое колыхалось от дуновений ветра из открытого окна. Железные браслеты лежали на полу, чуть подрагивая и пытаясь соединиться, но благодаря силе банши – пронизывающего голоса, способного убить – они на какое-то время обезоружились, позволяя дольше пребывать в смертном облике.

– Предчувствие плохое, – отозвался я.

– Расскажешь? – Алкеста опустила ноги, облокотилась и чуть привстала, склонив голову набок, чтобы поймать мой взгляд. Я обернулся и попытался улыбнуться, но банши скептически усмехнулась.

– Если бы я только знал, о чем. Не могу отделаться от ощущения, что скоро все пойдет наперекосяк. Что вот этот уклад, который только-только установился, рухнет. Что придется снова выстраивать и перекраивать мир, который только избавился от тирании богов.

– А он избавился?

– Обычно раз в месяц я слышал грозовые перекаты, доносившиеся со стороны Олимпа, – небосвод метал молнии и отголоски криков агонии доносились до владений Высших. А сейчас они молчат…

– Но это же не значит, что все боги повержены. Возможно, мойры и моя сестра настолько их обессилили, что те заснули вечным сном, чтобы спустя столетия пробудиться и отомстить за свою судьбу.

– Нет, нет… Что-то мне подсказывает, что олимпийцы больше никогда не вернутся. В крайнем случае, ты всегда можешь узнать у сестры, что случилось с богами, развязавшими кровавую войну.

– Хлоя вряд ли будет делиться со мной подобным.

Нотка тоски проскользнула в голосе Алкесты, отчего я повернулся, закинув одну согнутую в колене ногу на кровать, и встретился взглядом с возлюбленной. Обнаженная, она лежала на светлых простынях, по подушке, подобно клубку змей, раскинулись волнистые темные локоны.

– Почему ты так решила?

Я обхватил Алкесту за щиколотки и положил себе на колено, начав массировать ее ступни.

– Потому что она была близка лишь с Сенсией. Жизнь и Смерть – две сестры, которые не могут друг без друга. Дополнения, выстраивающиеся в одну картинку. Тут даже мойры поглумились надо мной и отшвырнули в сторону, как ненужный материал, который изжил себя.

– Ты не права. Мойры сделали из тебя банши, Высшую, которая может общаться и соприкасаться с Жизнью и Смертью без вреда собственному здоровью или жизни. Хлоя и Сенсия не могут дотронуться друг для друга, лишь говорят пару слов, прежде чем старшая сестра возвращается в царство мертвых.