Книга Пепел жизни, страница 40 – Рина Харос

Мне было жаль Мулцибера, больно за судьбу отшельника, которую для него выбрали родители. Мать боялась быть опозоренной, поэтому смиренно делала все, что скажет отец. Мужчина, отказывавшийся верить в порочные нутро и чрево своей супруги, решил избавиться от собственного дитяти, лишь бы не дать сломить свою гордость. Отец труслив, наверняка в глубине души он обо всем догадывался, но на многое закрывал глаза, когда дело касалось возлюбленной.

«– Ты не можешь так со мной поступить! Отец ничего не должен узнать! Он убьет меня, предав священному огню!

– И правильно сделает».

Мать на моих глазах, словно одержимая, кинула кожу в камин, располагающйся посреди комнаты. Пламя моментально приняло в свои объятия бесценный дар, по комнате начал распространяться запах жженой плоти, от которого саднило в глотке.

«– Почему ты не рассказала о зове?

– Потому что хотела сберечь тебя».

Мое тело трясло, когда я вспоминала обрывки нашего разговора. Мать свято верила в то, что, отослав Мулцибера куда подальше, сможет обезопасить меня, одну из носительниц ее дара. Но женщина не учла одного – чем дальше магия, где переплетены кровные узы, тем сложнее будет второму потомку проклятого чрева. Возможно, Мулцибер не чувствовал той всепоглощающей жажды и отчаяния, от которых хотелось лезть на стену мне. Возможно, он не пытался все эти годы отыскать со мной встречи.

Силы, которая теплилась в теле после ночи с дриадом, должно хватить, чтобы найти путь к Мулциберу. Он должен знать правду, за какие грехи его отослали прочь от родного дома и заставили ощущать себя изгнанником.

Я слышала, что Мулцибер стал одним из Высших. Сплетни судачили о том, что демон закрыл все бордели, что словно паучьи сети растянулись по Пранте. Я не смогла сдержать ухмылки – демон, специализирующийся на людских пороках и похотях, так отчаянно избавлялся от этого, лишая себя энергетической еды.

Я не захотела ничего брать из дома родителей. Теперь каждая вещь, предмет, мебель казались творением самой чумы – прикоснись к ним, и тут же умрешь самой мучительной смертью. Не помня себя, выбежала на окраину леса, стараясь заглушать доносившиеся следом крики матери, следовавшей по пятам. Нет, она не хотела меня вернуть. Мать желала лишь одного – чтобы я молчала и не раскрывала ее секрет.

Я бежала, не оглядываясь. Как только оказалась в нескольких километрах от дома, решила остановиться, выдохнуть и осмотреться. Несмотря на яркое солнце, стоявшее в зените, меня окружали сумерки. Деревья, словно верные стражи, слегка покачивались от дуновения холодного ветра, который, казалось, обхватывал лес со всех сторон. Местами прогнившие кроны крошились, опадая ссохшейся серой стружкой на землю. Зеленый ворс травы местами окроплялся алыми разводами. Я пошла по кровавым следам, пригибая голову от низких веток, вокруг которых обвивались ядовитые змеи, высоко поднимала ноги, когда надо было перешагнуть огромные извилистые корни, напоминающие мертвое тело.

Чем дальше я шла, тем сильнее билось сердце, но не от страха – от предвкушения. С детства была знакома с насилием, с кровью и убийствами. Хоть мой отец и был ангелом, но жестокости в нем было куда больше, чем милосердия. Мужчина убивал каждого, кто не исполнял приказа, казнил любого, кто посягнет на его владения, хозяином которых и не был. Все переходило Мулциберу, как старшему сыну и ныне правящему Высшему Пранты. Когда отец узнал об этом, то убил пятерых слуг, вонзив каждому столовый нож в грудь. И в такие моменты я задавала себе вопрос, на который никогда не смогу найти ответа, – почему демоны милосерднее ангелов? Что темных прислужников смерти заставляет творить и сеять вокруг себя добро, а светлых, возрожденных жизнью, – уничтожать и плодить хаос?