Книга Сиа, страница 36 – Анюта Соколова

Мне исполнилось девятнадцать, повар вынес торт со свечами, а когда я их задула, увидела в центре коробочку в форме сердца. В коробочке лежало кольцо, не с банальным бриллиантом, а с белым сапфиром. Ширан опустился на колени, надел мне кольцо на палец, все посетители хлопали в ладоши, у отца глаза блестели от слёз. Как я была счастлива, боже, как же я была счастлива!

— Мьесса, мы приехали… Мьесса, вы плачете?!

Голос водителя вернул в реальность. В салоне я осталась одна, капитан уже вышел и ждал на улице, в тени огромного Дома правительства.

— Как вы могли подумать?! — возмутилась я. — У вас в салоне жуткая пылища, а у меня аллергия на пыль!

Чёртовы воспоминания! Ничего больше нет — ни Леуны, ни отца, ни прежней жизни.

Я выскочила и громко хлопнула дверцей машины.

— Мьесс, я вам хитарским языком объясняю: у нас чрезвычайно важное неотложное дело к правителю!

Дежурный офицер не изменился в лице.

— Капитан Рекре, в пятый раз повторяю вам: изложите ваше важное дело письменно и опустите письмо в ящик для корреспонденции. Его для этого и повесили. Никто не пропустит вас внутрь без предварительной договорённости.

— Наше дело очень срочное! — капитан пошёл пятнами.

— У всех срочное, — флегматично отозвался дежурный.

— Чёрт вас побери! — Рекре стиснул кулаки. — Мьесс, поймите вы: от того, как скоро мы попадём к Ольену или хотя бы к его секретарю, зависят жизни тысяч людей!

— В письменном виде, капитан, всё в письменном виде.

Я потянула Рекре за рукав:

— Это бессмысленно. Идёмте.

На низком столике лежала пачка бумаги, рядом болталась ручка на цепочке. Писала я старательно, печатными буквами: мой обычный почерк соответствовал меткому выражению «как кура лапой», причём кура пьяная, старая и подслеповатая. Записку я показала капитану, он хмыкнул:

— Но как вы это передадите?

— Дайте коробку с плёнкой.

Чтобы записка поместилась в коробку, лист пришлось свернуть. Вернув крышку на место, я протянула запись капитану:

— Видите мусорную корзину? Незаметно положите туда коробку.

У Рекре дёрнулся глаз:

— Мьесса Ай-Руж, вы спятили?

— Доверьтесь мне. Положите коробку и ждите на скамейке напротив здания. Я подойду минут через десять, если в ближайшем отделении почты не будет очереди.

Очереди не было. Служащая в окошке прочитала текст телеграммы и сморщила кончик носа, словно собиралась чихнуть:

— Мьесса, тут нет ошибки? «Мусорной корзине центрального входа бомба взрыв через четверть часа».

— Никакой ошибки, — мило улыбнулась я. — Это шутка. Розыгрыш.

Служащая флегматично пожала плечами:

— А мне-то что, не меня будет проверять жандармерия. С вас девять гильенов за текст и три за отправку. Адресат?

— Центральный проспект, дом один, срочно.

— Ещё гильен за срочность, — служащая забрала деньги и протянула мне журнал регистрации.

Капитан ходил вокруг скамейки точь-в-точь как тигр по клетке в зоологическом саду.

— И что теперь?! — набросился он на меня.

— Спокойно сидим и ждём, — я подала пример. — Надеюсь, служба безопасности опередит жандармерию. Жандармерия в таких ситуациях долго раскачивается, а в службе безопасности правительства телеграмму получат быстро, если уже не получили. Проверка мусора займёт у них пару минут, затем запись посмотрит по возрастающей начальство нескольких отделов. Где-то через полчаса она попадёт к Ольену вместе с нашей запиской.