Книга Сиа, страница 42 – Анюта Соколова

— Хорошо.

Она вернулась к столу, потянулась к кнопке звонка, и в этот момент что-то, чему я не могла подобрать определения, заставило меня спросить:

— А что будет с капитаном Рекре?

— С капитаном? — Керер нахмурилась. — Капитан погиб в Амьере. Правительство принесёт искренние соболезнования его родным.

— Нет, — твёрдо сказала я. — Вы хотите поддержки сиа — они не простят вам ложь. Капитан Рекре их парламентёр, парламентёры неприкосновенны.

— Не для Ольена, — она забарабанила по столешнице. — То, чего вы требуете, чертовски сложно. Но я постараюсь, мьесса Ай-Руж.

Я легко читала её эмоции. Горчичная усталость, алая страсть, фиолетовые сомнения, оранжевое беспокойство, зелёная решимость… Жёлтый цвет лжи отсутствовал. Керер была со мной честна — насколько может быть честен политик её уровня. На звонок в дверь вошли трое: блондин, секретарша и мой конвоир. К последнему Керер и обратилась:

— Можете увести мьессу Ай-Руж. Мы закончили.

— Так я всё же арестована? — возмутилась я наигранно.

— Мьесса, вы задержаны как носитель крайне важной информации, — почти ласково ответил блондин. Вот над ним желтизна по-прежнему резала глаз. — Как только мы разберёмся, вас сразу отпустят.

Бледное лицо я постаралась запомнить: не отпускало предчувствие, что это не последняя наша встреча. Якобы успокоенная, я последовала за молодым человеком.

Керер провожала нас нечитаемым взглядом, но все цвета над её головой слились в один пульсирующий оранжевый сгусток тревоги.

Капитана привели через тридцать девять минут — я засекла время. Рекре был взволнован и подавлен одновременно. Изумрудно-лиловый вихрь из обиды и презрения свидетельствовал о том, что бравый капитан растерял часть своего юношеского идеализма. На меня он смотрел с совершенно иным выражением.

— Кажется, ваш пессимизм не лишён оснований, — хрипло проговорил он, закашлялся, направился к раковине и начал жадно глотать воду.

— Вы хотя бы представляете, какого качества эта вода? — я отдёрнула его от раковины и закрыла кран. — Давно не страдали расстройством желудка?

— Вы целитель, вылечите, — Рекре вытер губы рукавом. — Ай-Руж, меня не пустили к Ольену. Меня не пустили даже к его секретарю или кому-нибудь из членов Совета министров. Со мной разговаривал чинуша из Службы безопасности. Всё, что он хотел знать, — численность сиа, планы комендатуры и расположение в здании противника. Противника! Они планируют нападение, их не волнуют жизни тридцати семи заложников, их не заботит количество жертв, даже об эвакуации мирных жителей они не думают!

— Поздравляю с возвращением в реальный мир, — я села на топчан. — Могу лишь добавить, что военные уже выступили в сторону Амьера. Единственное, чем я попробую вас утешить, — сиа не тронут заложников. Эл-Лан дал слово, а сиа никогда не обманывают.

Рекре с трудом сдержал ругательство.

— Я пытался объяснить, что отряды даже близко не подпустят к жандармерии. В ту чёртову ночь сиа накрыли воздействием целый город! Мне же заявили, что на такой случай существуют сапёры и мины. Моему рассказу об аоле не поверили, предупреждению, что на воздух взлетят соседние жилые дома, а преобразованное здание устоит, — тоже. Более того, на меня смотрели как на врага, чуть ли не в открытую назвали предателем!

— А что вы хотели, Рекре? — невесело усмехнулась я. — Понимания и снисхождения? Ненависть Ольена к сиа — личная. Бесталанный учёный, пробившийся во власть, сводит счёты с расой, которая не терпит принуждения.