Книга Цветы на камнях, страница 61 – Анюта Соколова

В приёмной кабинета императора уже два секретаря сражались с визорами, третий сортировал внушительную стопку бумаг. При нашем появлении они на секунду привстали, дружно кивнули и вновь вернулись к работе.

– Это почести для вас, – шепнул Бриш мне на ухо. – На меня они не реагируют, привыкли.

Едва я оказалась в кабинете, то поняла: что-то изменилось. Комната не выглядела такой унылой, как в мой первый визит. Затем я зацепилась взглядом за яркое пятно, моргнула, ещё и ещё. Нет, зрение меня не подводило. На стене, напротив рабочего места императора, красовалась та самая картина, которая так поразила Бергана на выставке современного искусства. Благодаря размерам кабинета она смотрелась самым выигрышным образом, а пламенеющая роща согревала мрачную комнату. Казалось, в воздухе повеяло чистым горьковатым запахом осени.

– Светлого дня, лоу Илайя, – поздоровался со мной крупный смуглый мужчина – льен Николéн Ку́вер, глава Первой службы Кергара. – Вы прекрасно выглядите.

Я виновато вздрогнула, запоздало ответила на приветствие и поискала взглядом Бергана. Император стоял у окна – неестественно прямой, застёгнутый на все пуговицы и очень, очень недовольный.

– Можете идти, Ни́ко, – от тона его голоса в кабинете потянуло холодом.

Кувер сочувственно покосился на моего спутника и поспешил покинуть кабинет. Берган дождался, пока дверь закроется, и лишь потом повернулся ко мне.

– Светлого дня, Илайя. Присаживайтесь, прошу вас. А теперь, Бриш, поведай нам, почему повторное медицинское освидетельствование, проведённое по твоему приказу, признало льену Эльму Рушел невменяемой? В первый раз доктора выдали заключение о том, что она здорова!

– Льена Рушел – та девушка, что напала на меня? – уточнила я у Бриша.

– Да, – глава Третьей службы скрестил руки на груди. – Очень хорошо, Берг, что ты задал этот вопрос при Илайе. Не придётся объяснять дважды.

После короткой паузы он продолжил:

– В нашем законодательстве нет понятия «невеста императора». Соответственно, судить льену Рушел стали бы за попытку убийства даже не гражданки Кергара, а подданной чужого, причём недавно враждебного государства. Публичный процесс, на который, несомненно, пришли бы десятки тех, чьи близкие погибли в военной кампании. Ещё тысячи таких же, как они, подняли бы гневную волну. Представьте речь защитника в поддержку несчастной вдовы, статьи в газетах, вопли журналистов, новостные выпуски с рыдающими знакомыми погибшего мужа. И в общем негодовании стёрся бы тот факт, что бедная вдова на самом деле хладнокровная убийца, которая собиралась заколоть ни в чём не повинную девочку. Льену Рушел приговорили бы максимум к трём годам заключения, а то и обошлись бы условным сроком. Ведь благодаря моим сотрудницам Илайя не получила ни царапины. Могло быть и ещё хуже: ловкий защитник заявил бы, что нападения вообще не было. Мол, льена Эльма подошла просто поздороваться, а остальное придумала тайная служба. Дошли бы и до того, что дикая княжна с варварских островов набросилась на бедняжку, потерявшую мужа…

– Бриш! – возмутился император.

– Что – Бриш? – вскинулся тот. – Мне рассказать, как работают матёрые защитники? Или насколько велика ненависть к островам? У меня нет оснований засекретить суд над льеной Рушел и нет таких возможностей, чтобы заткнуть рты всему Кергару! В империи свобода слова, Берг, если ты забыл. Хочешь, чтобы из вдовы сделали народную героиню и оправдали? Чтобы через неделю ещё одна девица кинулась на Илайю с ножом?