Книга Самая высшая власть, страница 48 – Анюта Соколова

– Лин тут посмотрела на господина Ойлена в гневе и подкинула отличную идею, – говорит Алан. – А вдруг единица, вырезанная на теле, никак не связана с природной магией? И убийца намекал на что-то другое? Например, на тот год, которого не хватило до юбилея совместной жизни.

– У меня где-то записан адрес Лиары, – вскакивает Ник. – Я нашёл её серёжку в ванной, позвонил ей, и она сказала, куда отправить.

Он вылетает из гостиной со скоростью пульсара.

– Ты серьёзно полагаешь, что женщина способна в течение получаса методично резать человека, которого она любила триста лет? – скептически спрашиваю я Алана.

– Я думаю, что у госпожи Миош есть семья. Где-то же Алонио нашёл своего сообщника! Не в ближнем кругу: там только прямодушный Ник и осторожный Керин. А понтифику требуется кто-то, не связанный с ним напрямую, но хорошо знакомый, чтобы быть уверенным, что он разделяет ненависть к природникам, а не побежит доносить о провокации Высшему Собранию или Совету Магов. Например, отец, брат, дядя Лиары. За три века можно хорошо изучить родню своей любовницы, и, если среди них окажется патер, считай, мы нашли убийцу.

– Мефис, Куо́р, Центральная улица, дом пятьдесят семь, – выпаливает вернувшийся Ник. – Ал… Пожалуйста, возьмите меня с собой!

– Мантию сними, – без колебаний откликается Алан. – Не стоит привлекать внимание к участию в расследовании патера. И с волосами сделай что-нибудь приличное. Это не коса, это хвост линяющего гáргула!

– Они не заплетаются нормально, – бурчит под нос Ник.

– Сейчас поправим, – Алан подмигивает мне. – Лин?

После того, как я вырастила Нику новую руку, его тело мне практически родное. Даже дотрагиваться не приходится. Волосы послушно распрямляются и сплетаются сами, причём в шикарную сложную косу из четырёх прядей. Упавший на пол шнурок я поднимаю:

– Вы позволите завязать?

Судя по оцепенению, Ник временно лишился дара речи, и я спокойно закрепляю конец косы. Волосы упрямые, но ничуть не жёсткие.

– Спасибо, – очень тихо благодарит Ник.

– Мантия, – напоминает Алан. Когда за Ником закрывается дверь, он смеётся: – Это так мило выглядело. А мне такую же?

– У тебя и так прекрасная коса.

– Ну Ли-ин, – он вытягивает губы трубочкой. – Я знаю могущественное заклинание: пожа-алуйста!

– Тоже мне, архимаг, – тихо ворчу я, приказываю его волосам переплестись заново и отворачиваюсь, чтобы не смотреть на роскошные бело-золотые волны. – Произошло два убийства, а ты дурачишься!

– Знаешь, сколько всего каждый день происходит в Керизе? – вдруг совершенно иным тоном произносит Алан. – Экспериментальные технологии оборачиваются трагедиями, как и безобидные, на первый взгляд, шалости студентов и школьников. Люди под старость пробуют самые нелепые средства омоложения вроде яда угров, безнадёжно влюблённые юнцы решаются на самоубийства. И преступления совершаются чаще, чем ты думаешь, и несчастные случаи тоже никто не отменял. Если бы я периодически не выплёскивал эмоции, то давно поселился бы в Рокрэ́ у твоего учителя. Иногда мне кажется, Лин, что моё мальчишество – отчаянная попытка избежать нервного срыва. Для этого годятся и гонки на вивернах, и дурацкий юмор, и всё что угодно.

Он умолкает. А я вдруг понимаю, что такого Алана вижу впервые. Даже с родителями он привычно отшутился бы. Приход Ника нарушает хрупкую тишину. Без мантии он ещё симпатичнее, стройный, подтянутый, теперь и аккуратно причёсанный. Не видь я цвета аур, легко приняла бы его за очень сильного универсала.