Книга Притворюсь твоей сестрой, страница 7 – Анна Одувалова

Она понимающе кивает и говорит.

– Хорошо, золотце. Я поговорю об этом с твоей мамой, думаю, она не будет против. Но постель перестелю, а старые вещи уберу.

Пока она возится с простынями, я замечаю, как часто она на меня поглядывает – словно боится, что я рассыплюсь в прах.

– А еще я хотела принять душ, но… – начинаю, но она уже спешит к двери:

– Конечно, моя золотая. Сейчас принесу полотенца и халат! И гель с лавандой – ты его раньше любила. Как я раньше об этом не подумала.

Её шаги затихают. Из коридора доносится смех Джоника и звон бокалов. Чьи-то резкие слова: «…доказательства…», «…обман…».

Я знала, что так будет. Переживу. Пара тестов – и они успокоятся.

Иринт возвращается со стопкой полотенец и халатом.

– Всё готово, – говорит она, избегая смотреть на дневник, валяющийся у кровати. – Если что нужно, ты знаешь, как меня позвать.

– Нужно, – смелею я. – Можно что-нибудь перекусить?

– Конечно, иди купайся, а я пока все приготовлю.

Иринт уходит, а я стаскиваю с себя неудобное платье.

Дверь ванной комнаты бесшумно закрывается на магнитный замок. Под ногами мраморная плитка цвета морской пены, подогретая до температуры тела. Включаю воду – золотые смесители изливают струи в овальную чашу из чёрного оникса. Добавляю каплю масла из хрустального флакона с этикеткой «Жасмин и гималайский кедр». Пена поднимается пушистыми облаками, пахнущими как летний сад после дождя.

Погружаюсь в воду, и музыка включается сама – виолончель и фортепиано, звучащие из невидимых динамиков в стенах. Температура идеальная: горячая, но не обжигающая. Закрываю глаза, чувствуя, как усталость растворяется в ароматном паре.

Через пятнадцать минут начинает клонить в сон, и я выбираюсь из ароматной, успокаивающей пены.

Вытираюсь полотенцем из монароканского хлопка – мягким, как лепестки пионов. Подхожу к обрамлённому золотой рамой зеркалу во всю стену.. Пар оседает, открывая отражение: бледная кожа с синевой под глазами, мокрые ресницы, слипшиеся в паучьи лапки. Волосы, обычно льняные, теперь темно-песочные от воды, вьются непослушными прядями.

Мне нужно периодически видеть свое отражение, чтобы помнить, ради чего все это.

– У меня всё получится, – шепчу я отражению, поправляя прядь за ухом. – Я смогу.

После душа, я сразу же падаю на кровать. Матрас подстраивается под изгибы тела, а подушки пахнут свежестью. Щелкаю пальцами, и светильники в форме лотосов приглушают свет до мягкого золотистого сияния, повинуясь магическому импульсу. За окном, затянутым бархатными шторами, поют цикады, а в приоткрытую форточку тянет ароматом жасмина.

Стук в дверь слышу где-то на краю сознания. Натягиваю одеяло до подбородка, притворяясь спящей. Дверь открывается, и по паркету осторожно цокают каблуки.

– Спишь? – Шёпот матери раздается над ухом.

Её пальцы осторожно отодвигают прядь волос с моего лба. Запах её духов смешивается с уличным ароматом жасмина. Рука замирает, едва коснувшись моей головы. Мама словно боится меня разбудить или опасается, что я растворюсь, как морок. Но этого не произойдет. Не знаю, к лучшему ли.

– Прости, – шепчет она так тихо, что едва получается расслышать. Пальцы замирают, а затем начинают гладить волосы, словно я ребенок.

Сон накрывает волной, унося в темноту, где нет ни лжи, ни предательства, ни тайн.