Книга Притворюсь твоей сестрой, страница 85 – Анна Одувалова

Я не сопротивляюсь. Не могу. Да и, пожалуй, не хочу. Темнота этой комнаты, сбивающееся дыхание и страсть – это все, что у нас есть. Руки ложатся на его плечи. Я цепляюсь за них, чтобы не упасть. Я отвечаю на его поцелуй с той же жадностью, с тем же отчаянием, с которым целует меня он. И в этот миг не существует ни лжи, ни Зои, ни долга. Существуем только мы, двое в ночи, и этот поцелуй, который чувствуется как начало и конец всего.

Его руки скользят под тонкую ткань моей сорочки, и я вздрагиваю от контраста горячих ладоней на коже. Где-то в глубине души я еще помню, что совершаю ошибку. Элай знает, кто я. Я собираюсь внести сумятицу и хаос в его привычный мир, и я обещала исчезнуть навсегда, как только все закончится. Но его губы, снова находят мои, глушат этот внутренний голос, превращая его в белый шум. Сомнения тонут в волне жара и страсти.

Мои пальцы справляются с последней пуговицей на рубашке. Тяжелая ткань соскальзывает с его плеч, падает бесшумно на пол. Я прикасаюсь к обнаженной коже его груди, чувствуя под ладонью ровный, частый стук его сердца. Элай твердый, горячий, реальный, чувствую упругую кожу под дрожащими ладонями. И этот контакт, кожа к коже, словно замыкает какую-то электрическую цепь, по которой бежит ток чистого, нерационального влечения. В ушах шумит, и окружающий мир перестает существовать.

Парень отвечает на мое смелое прикосновение низким стоном, и на миг отстраняется, чтобы прочертить поцелуями путь по линии челюсти к шее. Я запрокидываю голову, упираясь в стену затылком, позволяя себя целовать еще более жадно, мои веки тяжелеют. Его пальцы находят бретельки ночной сорочки. Парень отстраняется, смотрю на него из полуопущенных век. На спадающую черную челку, на тяжело вздымающуюся грудь и медленно плыву, от сводящей с ума близости и предвкушения. Медленно, не сводя с меня темного, полыхающего страстью взгляда, Элай сдвигает бретельки вниз по плечам. Тонкий шелк послушно сползает, обнажая кожу, и прохладный воздух комнаты покрывает кожу мурашками, чувствуя, как грудь болезненно напрягается и ноет. Зато взгляд парня обжигает.

– Ты… – начинает он хрипло, но слова словно застревают у него в горле. Элай не продолжает бессмысленный разговор. Его губы, влажные и жаркие, опускаются ниже, к обнаженной ключице, затем пылающим следом скользят вниз по вздымающейся груди.

Я сейчас не могу думать. Только чувствовать. Чувствовать, как его рука крепче впивается в мое бедро, прижимая меня к стене, чувствовать, как его дыхание опаляет кожу. И тогда его губы проходятся по чувствительному соску, мое тело выгибается в его руках. Сдавленный, хриплый стон вырывается из груди, и пальцы вцепляются в темные волосы парня, притягивая ближе, а я теряю всякое понятие о границах и запретах.

«Это неправильно. Это безумие,» – мелькает где-то на задворках сознания последняя здравая мысль. Но язык Элая рисует влажные круги на моей коже, его зубы слегка прикусывают чувствительную плоть, и эти весь здравый смысл испаряется. Страсть, густая и опьяняющая, как крепкое вино, затмевает разум, гасит все доводы, оставляя лишь животный, первобытный инстинкт – жажду близости и забвения.

Элай отступает со сдавленным стоном. Его дыхание сбивается, глаза в полумраке кажутся черными. Парень не говорит ни слова, просто подхватывает меня на руки так легко, будто я ничего не вешу.