Книга Ее имя ярость, страница 5 – Эмили Варга

Скрип, скрип.

Казалось, звук доносился из противоположного угла комнаты, рядом с окном – узкой полоской в камне, которая была окном не больше, чем кошка – львом. Я медленно поползла к этому углу, и вибрация усиливалась с каждым моим движением.

Звук превратился из мягкого постукивания в оглушительный стук, как будто кто-то разбил камень. Я вскрикнула и отползла назад, ощущая пронизывающую боль каждого пореза и ожога на бедрах.

Земля разверзлась, осколки пола разлетелись во все стороны, а звук был такой, словно сама земля раскалывается. Я вскрикнула и обхватила голову руками, когда в мою сторону полетели обломки, а мелкие осколки камня впились мне в кожу. От моего плеча отскочил большой кусок камня, и я подняла его, вооружаясь.

Это явно была не крыса.

Словно мякоть манго, которую отделяют от кожуры, из-под земли появилась человеческая голова. Я подавила крик удивления и швырнула камень. Когда же увидела лицо другого человека, смотревшего на меня из-под пола моей камеры, мысли покинули мою голову.

– Вот дерьмо, – сказала девушка, поднимая глаза и оглядывая комнату.

– Ты кто? – прошептала я, когда из темной дыры, на месте которой когда-то был пол, поднялась девушка примерно моего возраста. – Ты гуль?^[5]Пришла, чтобы наконец сожрать меня?

– Я не очень ловкий гуль, если мне пришлось самой попасть в тюрьму, чтобы украсть твою душу. – Она скользнула по мне взглядом и нахмурилась еще больше. – И ты выглядишь ужасно. Будь я гулем, нашла бы более здоровых людей, чтобы полакомиться.

Она была ниже меня, у нее были темные вьющиеся волосы, грязные и спутанные, как у животного, которые беспорядочно падали на плечи. Я пригладила свои собственные и подумала о том, как выгляжу после стольких месяцев. В первые дни моего заключения я заплетала их в косу на затылке, чтобы было удобнее, но теперь я оставила попытки выглядеть презентабельно. Забота о внешности означала бы, что мне было перед кем выглядеть презентабельно – не перед четырьмя пустыми серыми стенами.

Щеки девушки обвисли, словно плоть была высосана из-под кожи. Но если в остальном она была похожа на мертвеца и даже монстра, то в глазах ее будто потрескивал огонь.

– Я действительно думала, что на этот раз была близка. – Она нервно провела грязными руками по лицу.

Я взглянула на ее ногти, под которыми толстым слоем залегла грязь.

– Ты роешь путь на свободу, – медленно произнесла я.

Девушка перестала расхаживать по камере, повернулась и посмотрела на меня:

– Быстро соображаешь, да?

Мое лицо исказилось от недовольства.

– Уж извини, если вид другого узника, прорвавшегося через пол, поразил меня. – Я удивилась, что все еще была способна на сарказм. – Прошел год с тех пор, как я разговаривала с кем-то, кроме Тохфсы или стражников.

Я задумалась, не сошла ли я с ума окончательно и не сижу ли здесь, разговаривая сама с собой, представляя при этом другого человека. Она оценивающе посмотрела на меня:

– Как насчет трех?

Три года. Я выдохнула сквозь зубы. Три года – долгий срок для пребывания в одиночестве в окружении каменных стен и запаха человеческого отребья. Но довольно скоро это может произойти и со мной.

Я взглянула на нее сквозь свои спутанные волосы. Эта девушка сумела выбраться за дверь своей тюремной камеры, что у меня получилось лишь однажды, да и то кончилось полным провалом.