Книга Тайна детской скрипки, страница 63 – Татьяна Ренсинк

— Вы снова ранены? — заметила тёща, что Пётр хромал и терпел боль, а Иона ответила за него:

— Да, матушка, и врача не хотел. Но теперь всё будет хорошо.

Они прошли в дом… Петра проводили в спальню и ждали, когда вернётся слуга с сообщением от доктора. Тот не заставил себя долго ждать. Он вернулся с Валентином, который не замедлил проверить рану.

Сразу на месте сделав заключение, что рана воспалилась, он сделал всё, чтобы предотвратить дальнейшее ухудшение. Валентин прожёг края раны, смазал специальной мазью и сел рядом с приходящим в себя пациентом, пока остальные ждали за дверью…

— Не умру ведь? — улыбнулся Пётр, и Валентин тихо засмеялся:

— Нет, уже нет. Но ты крайне неосторожен.

— Я должен был закончить дело…. дела, — пожал плечами Пётр и сморщился вновь от боли.

Выдержав паузу, когда боль вновь слегка отступит, он кивнул на висевший на спинке стула камзол:

— Там…. в левом внутреннем кармане… Возьми…

Валентин послушно взял то, что было в том кармане. Это было вдвое сложенное письмо, которое он раскрыл и быстро прочитал глазами:

— Это рецепт?!.. Тот самый?!

— Тот самый, полный, — улыбнулся Пётр с надеждой на будущую операцию для сына, о чём Валентин знал:

— Я немедленно сделаю эту настойку, проверю её действие и сообщу дату операции.

— Благодарю, но прошу спрятать и не сообщать никому об этом.

— Разумеется, — с печалью вновь посмотрел Валентин на бумагу в руках. — В память о брате я буду крайне осторожным и не позволю сему рецепту попасть в злые руки…

Будущее казалось теперь немного светлее. Время дарило новые надежды и сбыточность мечты…

Как только Валентин ушёл, оставив рекомендации теперь побольше отдыхать, Пётр сразу стал подниматься с постели. Он успел надеть камзол прежде, чем вернулась в комнату Иона:

— Ты упрямец, — остановилась она сразу на пороге, уставившись на него, застёгивающегося через боль.

— Ребека может вернуться домой. Я должен поговорить с ней, — торопился он.

Иона промолчала, что он в себе и предсказал. Только понимая её чувства, он не мог предотвратить происходящего. Взяв трость, стоящую всё время возле кровати, Пётр подошёл к любимой. Он смотрел в её жалостливые глаза, блестящие и слезами, и любовью.

— Ты можешь подслушать, мне нечего скрывать, — сказал он.

Любимая лишь пожала плечами и, опустив взгляд, пропустила его покинуть спальню. Она заставляла себя молчать и терпеть бушующую в душе войну ревности. Пётр чувствовал всё, догадывался обо всём, но ушёл, занятый мыслями о предстоящей беседе с Ребекой.

Та уже проснулась и, когда он постучал в дверь, сразу отозвалась, разрешая пройти. Он встал перед нею, сидящей за столом, подшивающей подол своей сорочки, в которую была одета, и Ребека улыбнулась:

— Вот уж кого не ждала в такой ранний час, так это хозяина дома.

— Не язви, — поставил на пояс руку Пётр и улыбнулся в ответ. — У меня прекрасные новости. Ты свободна и можешь с сыном вернуться домой. Надеюсь, он снова не сбежал?

— От тебя разве убежишь? — продолжила она подшивать подол. — Мы сейчас оденемся и уедем, не беспокойся.

— Ребека, не хочу менять своё мнение о тебе на неблагоприятное, — с сожалением сказал Пётр.

Его собеседница откусила нить, отложила иглу и поднялась перед глазами. Выдержав паузу, смотря с нежной печалью, Ребека сказала: