Книга Колумбина или... Возвращение голубков, страница 39 – Татьяна Ренсинк

Жизнь друг без друга не представлялась. Их сердца и души создавали одну мелодию вечности лишь для них, и терять друг друга нельзя. Судьба за них, счастье с ними.

Пнув дверь ногой, чтобы захлопнулась, Пётр поднял любимую на руки и перенёс на постель. Он не выпускал её, стонущую от наслаждения, из своих рук и не переставал покрывать поцелуями, параллельно обнажая и обнажаясь сам. Шёпот, мольба любить, целовать, не останавливаться, выкрики имён друг друга, словно зов: да, люби меня; да, я принадлежу тебе; да, мне страшно без тебя… Я твой… Я твоя…

Жаркие, ненасытные, они не скоро лежали утомлённые в любящих объятиях. Когда же дыхание стало возвращаться в норму, а тело расслабилось от вернувшегося счастья ощущать любовь дорогого человека, Пётр нежно вздохнул и улыбнулся. Иона издала ласковый звук наслаждения лежать на его груди, и их взгляды встретились.

— А теперь расскажи мне всё, красавица, — прищурился довольный Пётр.

— А я расскажу. Тебе понравится, — хихикнула она и с расслабленным вздохом снова легла головой на его плечо.

— Не говори только, что просто проверяла на верность. Будет первый в жизни скандал. А дальше… Ты не могла бросить детей, верно? — давно наболевшее Пётр всё же хотел высказать теперь и, не узнав всю правду немедленно, не сможет уснуть. — Меня ладно, но не детей.

— Я и тебя бы не бросила. С чего вдруг? — приподнялась Иона, а в этом удивлённом взгляде он увидел многое: она не исчезала по своей воле.

Иона рассказала, что очнулась в совершенно незнакомом месте. Как её похитили, как не проснулась, что использовали для этого — не знала. Рассказала, что бежать удалось тоже при странных обстоятельствах. Держали её в подвале какого-то деревенского дома, а в один из дней просто оставили всё открытым и ушли. Никто не следил, никого Иона не обнаружила, но когда убежала, увидела рядом дворец Разумовского…

— Так и пришла туда тайком, встретилась с Габриэлой, — вздохнула Иона вновь, рассказывая дальше. — Узнав, что ты там был, искал и уехал за мной в Петербург, я поняла куда держать путь. Ты подумал, что я бежала туда. Мы разминулись. А потом мы с Габриэлой проникли в монастырь… мужской, — прищурилась она, надеясь, что муж поймёт намёк, а он спокойно лежал и слушал её рассказ, подложив руки под голову. — Одежду… одолжили у них. В схимников переоделись… Что ты молчишь?

— Я слушаю, — улыбнулся Пётр с умилением. — А дальше?

— Негодник, — поражалась Иона, но не могла перестать улыбаться от счастья видеть его вновь перед собой и ощущать любовь. — Ты был в том монастыре? Это я на тебя натолкнулась? Ну же, — толкнула она его в грудь. — Признавайся!

— Монастырь — место откровений, — хихикнул он.

— Я тебе устрою монастырь, — прищурилась Иона. — Сознавайся, как тебя туда занесло?

— Ладно, был бы монастырь женский, а к мужскому что ревнуешь? Не надо, — не выдержал Пётр и недолго смеялся, после чего лёг набок, подперев голову рукой, и вздохнул. — Да, это был я. Мы с Тико остановились там на ночлег. Дорога дальняя, нас приютили, а заодно, узнав, что сыщики, попросили помочь в одном деле. Книга там одна гуляет по рукам, мы её отыскали. И все. Жаль, я в нашу последнюю там ночь не знал, что ты проникла туда же, в монастырь. Чего это ты к мужчинам полезла?! — шутливо прищурился он. — Но потом догадался, кто схимники, что это ты следишь, не изменяю ли я по дороге. Мы с Тико ещё сегодня вечером вас обсуждали. Видишь, даже бог тебя в мои руки слал.