Книга Тайны Троссард-Холла, страница 76 – Виолетта Орлова

Назначением механических птиц, сидящих в гнезде, было кричать каждый раз, когда из гнезда изымалось яйцо. Так как в игре участвовали три разные команды, то и кричали «наседки» по-разному. Скороходы не имели права мешать друг другу и отнимать яйца, которые хранились в их кожаных сумках.

Игра была во многом стратегическая, особенно для скороходов, которые должны были в зависимости от ситуации загодя продумывать свои ходы. Так получалось, что на пути каждого скорохода вставал всегда как минимум один защитник, поскольку троих других сдерживали нападающие. Конечно, проникнуть сквозь широкий щит к гнезду считалось необычайной ловкостью и мастерством – игрок должен был весьма умело управлять своим единорогом. Защитникам ловкость требовалась в меньшей степени, им нужно было лишь кружить вокруг гнезда, прикрывая его щитами. Нападающие с помощью копий освобождали дорогу скороходам, что также было делом отнюдь не легким, ведь они были в меньшинстве.

Команде победителей, занявшей первое место, дарили золотую птичку – символ едингбола. Разумеется, она не была целиком из золота, а лишь покрыта тонким слоем позолоты. Внутри нее находился свиток с сюрпризом. Иногда команды выигрывали поездку на море прямо во время учебы, иногда это была гарантия, что на экзаменах их группе не будут выставлять оценки ниже трех баллов. Поощрения были различны, но всегда приятны; однако стоит отметить, что участники старались победить даже не ради этих поощрений, а ради самой игры, ради духа соперничества.

Всадники всегда стояли особняком, словно бы принадлежали к какому-то своему сословию. Под их игру создавалась отдельная программа с иными способами поощрения; все призы и награды они делили только между собой.

Поговаривали, что Даг де Вайт и сам раньше играл в едингбол, принося своей команде золотых птичек, однако эти рассказы уже переросли в легенды и небылицы. В этом году готовилось четыре игры – две перед Праздником рисовых фонарей, а другие две ближе к концу учебного года, когда подсчитывались баллы. Помимо этого, в скором времени ожидалось пробное состязание, где каждый начинающий игрок смог бы проявить себя.

Сегодня новые претенденты на участие в едингболе нетерпеливо выжидали, мечтая о том, что именно их возьмут в команду.

– Вы когда-нибудь катались на деревянном самокате? – совершенно серьезно спросил профессор де Вайт у студентов. Те, кто посмелее, утвердительно кивнули головой. Однако это не относилось к выходцам из Беру, поскольку в славном древесном городе самокаты были под строжайшим запретом. Профессор широко улыбнулся и заверил своих подопечных:

– Если вы научились ладить с бездушной деревяшкой, то с единорогом и подавно управитесь. Хотя, – шутливо продолжил он, глядя на щупленького мальчика-лекаря, – может, я и ошибаюсь.

– Но с единорога нельзя упасть, он защищает! – тонко возразила полненькая, смуглая, как мускатный орех, чернобровая девочка Тлынья, тоже с факультета врачевателей – особа, весьма уверенная в себе. Ей не терпелось показать миловидному учителю свои знания.

– Да, мой юный бутончик, – шутливо улыбаясь, согласился Даг де Вайт, – однако только в том случае, если он признал вас своим всадником. Нужна связь всадника с единорогом, духовная связь… – Он многозначительно помолчал, посматривая на Артура, впрочем, совершенно напрасно. Тот не имел ни малейшего понятия, как вразумительно объяснить чувства, которые он испытывал во время полета на Баклажанчике. – Я знаю, что некоторые из вас уже летали на единороге. – Хитрый преподаватель опять сделал многозначительную паузу. После этих слов все стали таращиться на Артура, отчего тот залился краской и сам стал почти баклажанового цвета. Молчание длилось довольно долго, и наконец Даг де Вайт устало вздохнул: