Книга Последнее слово единорогов, страница 230 – Виолетта Орлова

Королю понадобился специальный отряд для проникновения в стан врага с тыла, кого же можно было задействовать в этом случае? Ответ напрашивался сам собой: тех, кто находился в статусе рабов. Их все равно особо не жалели; невольников в армутском обществе никогда не почитали за людей. А Кирим, как назло, считался рабом госпожи Тиллиты; ведь именно на этих основаниях он проживал у нее в шатре. Увы, беднягу ничто не спасло от печальной участи: ни трогательные мольбы Тиллиты, ни его собственные жалкие протесты (оставшиеся безо всякого внимания), ни особый статус семьи Ролли, ни несметные богатства. Поэтому сейчас Кирим, – статный красавец с тонкими чертами лица, изящной гибкой фигурой не воина, но скорее аристократа, облаченный в безразмерный красный кафтан с национальным орнаментом, грубые серые штаны, уродливую шахтерскую каску, гутулы – сапоги без каблука, с лопатой в руке и оружием за спиной, стиснув зубы, расширял темный канализационный проход, который вел между огромных узлов корней беруанского дерева, сплетенных таким причудливым образом, что порою приходилось прорубать себе дорогу. Увы, война тоже отвратно сказывается на экологии.

Монотонная работа немного успокаивала нервы и чуть ослабляла мандраж, охвативший Кирима с самого начала, как он вошел в подземелье. Привыкший к вольной степи, бедняга с ужасом взирал на бурые земляные стены, окружавшие его со всех сторон и давившие своей тяжестью. Клаустрофобия угнетала его, однако еще более – мысль о скором столкновении с полидексянами. Кириму еще никогда в своей жизни не приходилось убивать. Да, он крал, прислуживал богачам, да, порою обманывал и поступал нечестно. Но не убивал. Конечно, его одно время восхищала жестокость охотников, славившихся кровавыми расправами над поработителями, но общение с Артуром быстро поменяло его мировоззрение. Теперь же мысль об убийстве откровенно претила ему; как же вести себя на войне? С одной стороны тяжким грузом давит приказ и необходимость защищать собственную жизнь, а с другой – человек, мишень, которую надо во что бы то ни стало поразить. Либо он, либо ты сам. Два человека на весах, две живые души, как сделать выбор? С мучительной остротой размышлял над этим Кирим, с ужасом представляя в своих смуглых руках не лопату, а боевой меч. Вонзить его в чужое горло, но главное – кому? Такому же человеку, как ты сам, над которым довлеет бездушный приказ. Будучи рабом, Кирим не особенно задумывался о нравственной стороне поступков. Ему говорили – он делал, без ропота и рассуждения. Однако теперь Кирим сам себе властелин и несет ответственность за принятые решения. Останется ли он благородным или обагрит руки в крови? Думать обо всех этих сложных вопросах было просто невыносимо, и тогда Кирим принялся представлять нежное лицо Тиллиты. Прощание с любимой прошло как в тумане, догадывалась ли она, что их отправили на верную гибель? В малом количестве, в самое сердце врага… Ах, лучше бы они тогда пошли с Артуром в путешествие, когда еще была такая возможность! Рядом с ним Кирим ощущал душевное успокоение: друг являлся для него непоколебимой скалой, твердой и надежной, о которую, подобно переменчивым волнам, разбиваются все смутные сомнения, тревоги и печали. Юный армут почувствовал, как вместе с потом бегут по щекам предательские слезы, ибо ему стало ужасно жаль самого себя.