Книга Дитя минувшего, страница 136 – Кристина Веда

– Инфоцыганка?

– Нет, я гадалка.

И я по-новому посмотрела на девушку в растянутой футболке и когда-то белой, узорное юбке. Мы выглядели странно, я в вечернем оборванном платье, сбежавшая с балла, и она, будто вышла на прогулку с собакой. Но находясь в клетке, я ощущала боль и тяжесть, а она была рада здесь оказаться.

– Ты, кстати, не знаешь моего имени. Меня зовут Одолина, но вслух я произношу только Доля.

Предостережения Мороза о полном имени пронеслись в сознании, и я спросила сестру:

– Зачем ты назвалась полностью? Ты меня не знаешь, я могу использовать твоё имя для плохих целей.

– Но ты не станешь, – засияла Доля и оторвалась от каменистой стены. Наклонилась ближе, – я ведь и твоё имя знаю, то, что тебе дала мама и отец.

Я сжалась. Не знала почему, но слова о матери и отце вызвали во мне бурю гнева. Ткань платья захрустела в сжатых кулаках.

– Не говори про них. Для меня их не существует, как и другого имени. Меня зовут Миша. Так звал меня дедушка, а не иначе.

Доля кивнула, с раздражающей печалью всматриваясь в меня.

Повисла тишина, а раздражающий треск искр стал громче и раздавался чаще. Сердце билось с ним в унисон.

Доля вдруг заговорила:

– Тот парень, что заходил…

– Не говори про него, – почти прорычала я и глаза загорелись. Я с такой силой прикусила губу и впилась поломанными ногтями в нежную кожу ладони, что ярость стала лишь теплым одеялом, бережно укутав мои плечи.

Ослепило. Только белые пятна закружились в хороводе, слились с оранжевыми искрами. Знакомое лицо вклинилось в хоровод и поглотило зеленью своих глаз.

Мои кулаки накрыли ладонями и теплые волны прошли по телу дыханием летнего ветра, сладким ароматом свободы и стремлением жить. От макушки и до кончиков ног эти волны расслабляли. Тело сдалось, а Доля завладев вниманием, нашла мой взгляд:

– Я чувствую, как тебе тяжело. Потому и сдалась Морозу, ведь ты нуждаешься во мне.

Я всхлипнула носом и посмотрела на Долю недоверчиво. Как она могла добровольно сдаться в лапы того, кто мог лишить жизни? А затем вспомнила дедушку и горящие бревна нашего дома, его взгляд, направленный на сбежавшую меня. Стоило отмотать время, и я бы бросилась в огонь, переступила через свой страх и спасла его.

Доля прочитала вопрос во взгляде, а может ощутила его и произнесла также мягко:

– Скажи, зачем ты звала меня?

– Я не звала. Я даже не знала, что ты существуешь…

– Но я пришла на твой зов, Миша. Чего ты сейчас жаждешь больше всего?

И точно яркой лентой в голове всплыли слова Мороза.

«Ты сама можешь спасти его».

Я выпрямилась, сама накрыв руки Доли и заглянула в живые, зеленые глаза. Просьба сорвалась с губ трепетно, испуганно, точно бабочка спорхнула от дуновения ветра:

– Помоги спасти дедушку?

– Дедушку?

Я кивнула.

– Мой дедушка остался в огне, и я хочу спасти его. Вытащить из петли прошлого и перенести в настоящее, но для этого мне нужна вторая душа.

– Я чувствую, – кивнула Одолина и точно что-то увидев, взгляд её остекленел. Стал скорбным, печальным, но произнесла она другое, – я видела, что ты вернешься в прошлое…

– Видела?

– Да, – она ласково погладила меня по руке, – я вижу будущее, а ты прошлое. Думаю, объединив силы, мы сможем открыть временной проход.

– И спасти дедушку, – закончила я, на что сестра кивнула.

Утерев нос, я резво встала на ноги. Они ныли, закоченели от времени и холода. Платье трещало, но мороз отступил, позволив сердце раздуть тлеющие угли и заполнить тело решимостью. Яростной решимостью, что была готова рискнуть каждым, кто мог встать на пути спасения дедушки. Вспоминание о Марке не могли больше кольнуть сердце, ведь я засунула их на край сознания, больше не замечая.