Книга Сироткам в академии (не) место, страница 118 – Афина Туле

— Это потому что она почти готова, — произнёс третий, в чьей маске были вставлены рубиновые осколки. — Магия внутри неё приближается к своему пику. Если бы мы бы получили ее раньше, мы бы не рисковали. Но теперь уже слишком поздно, что-то менять.

Тот, что с золотисто-красной маской, молчал. Он наблюдал за Алисией, чьё дыхание становилось глубже. Пальцы на правой руке слегка дёрнулись — не признак пробуждения, скорее отражение внутренней борьбы, которая разгоралось в ней даже в бессознательном состоянии.

— Если она прорвётся, — медленно проговорил он, не поворачивая головы, — весь ритуал рухнет.

— А вместе с ним и мы, — мрачно добавил кто-то из тени.

— Нужно начать сейчас. Без задержек. Пока она ещё не вышла из-под влияния.

Кивок. Движение в полумраке. Один из участников поднёс чашу с остатками дымящегося настоя к краю алтаря. Другой вытянул руки над Алисией, начертив в воздухе несколько медленных, сложных знаков. Синие искры замерцали на кончиках его пальцев, исчезая в воздухе с лёгким потрескиванием.

— Она слишком чистая, — прошептала женщина с алым капюшоном. — Энергия не запятнана. Ни контрактами, ни клятвами. Ни одной магической связи, даже физических не было. Такого дара я не видела давно.

— Потому он и ценен, — прошипел рубиновый. — И потому нам нельзя его упустить и придется рискнуть.

— Мы не можем просто отнять. Мы должны вырвать. Изнутри. До последней капли.

В этих словах не было ни страха, ни сомнений — только холодное, выверенное знание. Как хирурги, готовящиеся к сложнейшей операции, они говорили о жизни, как о механизме, из которого можно извлечь нужное, если правильно рассчитать угол.

— Уничтожим тело после завершения? — спросил кто-то сзади.

— Как всегда, — последовал ответ. — В пепел. Без остатка.

Голова Алисии дёрнулась. Не сильно. Едва заметно. Но достаточно, чтобы фигуры напряглись.

— Начинайте. Иначе будет поздно.

В кругу вспыхнул первый символ. На полу, между свечами, всплыла из мрака тонкая нить начертанной кровью линии, и та начала расползаться, превращаясь в сеть, медленно охватывающую алтарь.

Камень под телом Алисии зазвучал. Ни звук, ни шорох — скорее вибрация, неслышимая ухом, но осязаемая кожей. Даже свечи замерли, перестав дрожать. Воздух сделался вязким, будто подчиняясь ритму чего-то старого, глубинного, пробуждённого.

— Первую печать.

Рубиновый шагнул вперёд. Его руки взметнулись, образуя в воздухе сложный узор, и когда он опустил ладони на грудь Алисии, вокруг его пальцев вспыхнула ало-золотая вуаль.

— Отделяю. Вскрываю. Забираю.

Слова резали воздух. Алисия застонала.

— Начинается, — прошептали в кругу.

И тьма сгущалась.

Альберт де Вуизар

Я ждал на внутреннем дворе, сжимая пальцы так сильно, что костяшки побелели. Они вышили из портала минут через пятнадцать. Сразу трое. Отец — герцог де Вуизар и глава Тайной канцелярии — появился первым. Без охраны, без церемоний, только в тяжёлом плаще, который шевелился от порывов ветра, и с таким выражением лица, что никто не осмелился приблизиться к нему.

— Ты обещал мне, что будешь осторожен, — сказал он, едва приблизившись. Голос звучал ровно, но в нём уже сквозило напряжение. — Рассказывай. Всё.

Я не стал тратить время на предисловия. Он выслушал меня молча, не задавая ни одного вопроса. Только сжал губы в тонкую линию, когда я дошёл до описания разговора с ректором.