Книга Тот, кто тебя убьет. Книга 1, страница 93 – Пальмира Керлис

Звучит толково. Хоть детали и не ясны.

– Туда. – Он указал на дальнюю, прикрытую шторой арку. – Раздевайся, ложись и жди.

Вот и прояснил… Впрочем, расслышать в этом что-то непристойное было сложно. Настолько спокойно мне подобные слова еще не говорили!

– Ладно, – не стала я строить из себя оскорбленную невинность. К тому же вряд ли это было предложением. – Главное, чтобы помогло.

– Иди. Свет там есть.

Обнадежило… Иначе как-то совсем интимно будет.

Я нырнула за штору – в небольшую комнатку. Просторную благодаря тому, что из мебели здесь были только застеленная спальная лавка и навесные полки с пахучими снадобьями. На них лежали и лекарские инструменты не менее затейливых форм, чем кузнечные. У него тут что, приемный кабинет? Надеюсь, эти вещицы нам не понадобятся!

На подоконнике дрожала янтарными языками пламени масляная лампа, в оконце чернело небо. Пол был таким чистым, что я скинула сапоги у входа. Сняв одежду, положила ее под лавку и залезла под невесомо тонкое, но плотное покрывало. Лежать теплее, а энергетические узлы через него наверняка нащупаются. О том, что на мне нет ничего, кроме реликвии, я старалась не думать. Да и в принципе не думать. На лекарских процедурах для наилучшего эффекта рекомендуют расслабиться.

Ждать не заставили, выпутываться из покрывала тоже. Снова обезличенные касания. Давление пальцев на нужные точки, очерченные направляющие линии. Методично и последовательно – от одного энергоцентра к другому. Обычное магическое прощупывание сменилось хлесткими и жесткими импульсами. Разгоняемая кровь наполняла тело колючим жаром, с каждым нажимом было больнее. Жесткие руки сминали так, что хрустели суставы, а мышцы сводило судорогой. Казалось, из меня вознамерились безо всяких инструментов вырвать пару кусков… Мстит, что ли? Нет, ну это слишком мелочно!

На скупо брошенное: «Терпи», не сулившее послабления, я скрипнула зубами и сквозь них выругалась. Малость полегчало. Вскоре сил не осталось ни на какие звуки… Боль слилась со жгучей пульсацией, везде мучительно ломило и выкручивало. Эдак понадеешься, что следом мне парой умелых движений шею свернут. Подозреваю, Ивона именно это и тянуло сделать при взгляде на реликвию, несмотря на всю сдержанную деликатность. Завидный контроль над эмоциями! Или они в нем вправду не бурлят и его чары какими-то другими выплесками напитываются.

«Эмоции мимолетны, чувства – более устойчивая основа» – всплыли в голове оброненные им слова. Жжение в растираемой коже разлилось огнем, по венам словно кипяток хлынул. Меньше всего хотелось отключаться – здесь и с ним, но темнота обрушилась без спроса.

Мутило, непомерная тяжесть вжимала в лавку. Нечто эфемерное, неощутимое трепыхалось в груди, не давало двигаться и нормально дышать. Устав противиться, я забылась короткими рваными снами. В одном как ни в чем не бывало выпускалась под своим именем из родной западной Академии, в другом – гуляла на берегу искристого залива, в третьем – была маленькой. Лет пяти-шести, до того, как проявился дар. Там я рисовала с соседскими мальчишками угольками на заборе.

Сажа обильно отпечатывалась на пальцах, выцветшем платьице, щекотала ноздри, горчила на губах. Черные пятна красовались и поверх ссадины на колене, полученной при лазании через этот самый забор. С его вершины орал, надрываясь, кот с половинчатым ухом, в небе плыли похожие на сливки облака. Большие, жирные, вот-вот упадут и разобьются перистыми брызгами. Смотреть смешно: они были неправдоподобно белые, особенно по сравнению с угольком в моей ручонке.