Книга Принцесса крови, страница 129 – Сара Хоули

Он склонил голову — золотая пыль на медных волосах вспыхнула от свечей. В нос ударил знакомый пряный дымок корицы.

— Рианнон… благосклонна к моим доводам.

Звучит как эвфемизм.

— К «доводам» или к твоему очарованию?

— Ревнуешь? — промурлыкал он.

— Осуждаю.

Его улыбка снова сбилась:

— Ты звучишь как… — Он мотнул головой, и улыбка вернулась. — Рианнон скорее столкнёт меня со скалы, чем даст себя соблазнить. По крайней мере в том смысле, о котором думаешь ты.

— А в каком я думаю?

Он повёл плечами — от него будто сильнее запахло тем самым пряным ароматом. Я возненавидела вспыхнувшие картинки: горячая кожа и сильные руки, занавесь огня и взлётная радость, на миг заставившая поверить в счастливый финал.

— Ты воображаешь, будто я постоянно раздеваюсь ради целей, — сказал он, — но это — наименьшая часть. Большинство тех, кого я привожу к нашему делу, «соблазнены» другими желаниями. Рианнон хочет, чтобы Дом Земли заговорил в полный голос; она хочет мести за погибших; она хочет всякой власти, какую можно ухватить, — потому что считает, и я с ней согласен, что распорядится ею лучше большинства.

Большинство тех, кого я привожу, соблазнены другими желаниями. Был ли путь к его целям, где я не влюблялась бы? Или он с первого же взгляда прочёл во мне брешь — отчаянную потребность, чтобы обо мне заботились?

— Ты рассчитываешь увести её от Гектора? — спросила я, снова чувствуя этот разрыв: притягательную честность — и боль, что правда мне не по вкусу.

— Такую фейри, как Рианнон, не нужно «уводить». — Он развёл руками. — Как и Даллайда, она ставит конкретные задачи. Не так важно, кто поможет их выполнить.

Даллайда, которая потребовала Дом Крови как приз — и мне остаётся верить, что Друстан сдержит слово и не предложит его ей.

— Всё ещё держишь Королеву Тварей на поводке? Она однажды перегрызёт тебе руку.

— Сначала перегрызёт чужую. — Он подался вперёд, опёрся локтями о колени; взгляд беспокойно скользнул по танцполу — будто он уже видел себя в вихре. — Имоджен заигрывает с Тварями — она умна, — но полной вольницы им дать не готова, и Даллайда это знает. Я этим пользуюсь.

Разумеется, Имоджен пытается подкупить и Тварей. Они с Друстаном пара — соревнуются, кто соблазнит мир шире, чтобы занять лучшее место перед резнёй.

— Сомневаюсь, что Даллайда верит, будто ты дашь ей полную свободу.

Друстан снова посмотрел на меня:

— Задача не в том, чтобы исполнить все мечты Даллайды. А в том, чтобы стать её наименее отвратительным союзником — и, значит, последним, кто останется стоять. Лучшее применение одному врагу — натравить его на другого.

Как и с Калленом, меня пугало количество жонглируемых им схем. У Друстана были планы на Даллайду, на Брайар, на Рианнон — на каждого, кто мог дать ему власть; и все эти планы были гибкими, под задачи и обстоятельства. Как ни крути, а наверху должен был оказаться он.

— Что ж, похоже, у тебя всё под контролем, — сказала я, поднимаясь и встряхивая юбки. — Жду твоего следующего письма.

Он тоже поднялся и одарил меня лихой улыбкой:

— Смогу ли я соблазнить тебя на один танец?

Он выглядел расслабленным, довольным своей откровенностью. Радовался моему соседству. Но за беспечной маской у Друстана прятался пугающе острый ум — а цель у него одна: корона.

И, возможно, он хотел от меня ещё кое-что, — неприятно кольнуло в животе, когда его взгляд опустился на мои губы, и я уловила всё ещё тлеющий жар в глазах. Может быть, эта игра — не только способ перетянуть меня и подпитать репутацию сердцееда. Может, снова быть со мной — вторичная цель.