Книга Принцесса крови, страница 127 – Сара Хоули

Давка разрядилась, как только мы вошли, и я подавила вздох от красоты. Тысячи свечей плавали над головами, их тёплый свет вытягивал золотые струны из паркета. Обычно стены Мистея — камень, но здесь их укрывала деревянная обшивка, расписанная сценами воздушной охоты. Оркестр играл на галерее, укрытой радужным щитом.

Фейри уже кружились сложными фигурами, другие сплетничали и прогуливались у краёв. Целая стена — шведские столы, ломящиеся от яств; напротив — глубокие мягкие кресла для тех, кто устанет танцевать. Воздух пах сиренью.

Имоджен восседала на стеклянном троне; по бокам — Торин и Ровена, за ними — стража с оружием. Ни одно событие теперь не обходилось без охраны, несмотря на цепи на наших ладонях. Она отпивала из кубка и с очевидной гордостью обозревала зал. Настроение — как всегда на её праздниках — было разудалое; стоило взглянуть на хохочущую пару, едва не вылетевшую с паркетa, чтобы понять: многие уже основательно накачались.

До конца Аккорда — двадцать дней. Мы пьём и танцуем, пока катимся к гибели.

— Тебе стоит улыбнуться, — сказала Лара, легко коснувшись меня веером. — Ты хмурая.

Я вытянула улыбку:

— Так лучше?

Она прищурилась:

— Не особенно.

Гвенейра протянула Ларе руку:

— Леди Лара, окажете честь первого танца?

Лара присела:

— С удовольствием. — Она вложила ладонь в ладонь Гвенейры — и они уплыли на паркет.

Лара будет танцевать всю ночь. Потеря дара сделала её изгнанницей в глазах части фейри, но сочетание красоты и дурной славы, новизны ситуации и поддержка Принцессы Крови и таких фейри, как Гвенейра, удерживали её на гребне популярности.

Я заметила Друстана у стола с угощениями — на нём был абрикосовый бархат с золотым кантом. Я обещала, что наше прошлое не станет помехой делу, — и нехотя направилась к нему.

— Ты должен мне ещё акты политики, — сказала я, наливая в хрустальный кубок пунш из общей чаши. Его уже хлебали многие, значит, отравы там, скорее всего, нет.

Он воззрился на меня с лукавой насмешкой:

— Привет, Принцесса Кенна. Как твои дела этим вечером?

— Мы обязаны обмениваться пустыми любезностями каждый раз? — повернулась я к нему. — Мы видимся достаточно часто.

— Правда? — Он вскинул брови. — Уже не так часто, как прежде.

— Я вижу тебя на всех праздниках Имоджен, — отрезала я, не реагируя на подтекст.

— Значит, не так часто, как мне хотелось бы. — Его взгляд потяжелел, он едва коснулся языком нижней губы.

Я свела брови:

— Не играй в соблазнителя.

— Это публичное событие, — продолжал он тлеть. — Приходится играть.

Раздражало, как хорошо он выглядит. Сколько часов он выучивал это выражение у зеркала? Специально ли вытянул одну прядь из гладкого хвоста?

— И с какой стати? — спросила я.

— Я делаю это сотни лет. Верность завоёвывают не одними мечами.

— Её завоёвывают тем, что ты делаешь, чтобы с тобой трахнулись?

— Порой — да.

Я закатила глаза и отпила пунш — надеясь, что глоток скроет укол, с которым я услышала его откровенность. Жидкость оказалась жёстче, чем я ожидала — Имоджен явно намерена держать всех полупьяными весь месяц.

— Есть причина, по которой ты признаёшься в этой тактике? Моё мнение о тебе лучше не станет.

— Не станет? — Соблазнительная маска дрогнула. — Ты хотела, чтобы я был честен. Моя сила строилась на связях. Заставить других желать чего-то — свободы, мести, нового мира, пиршества… или меня.