Книга Принцесса крови, страница 175 – Сара Хоули

Мой взгляд скользнул по его телу — грудь, талия… стояк, выпирающий за тканью брюк в паху.

Каллен был возбужден.

Я разбила ему нос — и он возбудился.

Воздух вырвался из меня, а между бёдер потекла влага. Я и до того была мокра — от пьянящего ритма драки, от того, как он выглядел — едва сдерживая порыв, который вот-вот всё изменит. Но это желание росло опасно быстро, и казалось, что ему не будет конца.

Без границ.

Он смотрел на меня так, как будто действительно имел это в виду. Как будто жаждал на вкус собственной крови.

Я тоже её хотела. Хотела слизать её с его губ, пот — с его кожи. Хотела обхватить его горло ладонью и слышать, как он выдыхает моё имя.

— Кенна, — в его голосе сплелись приказ и мольба. — Не останавливайся. Возьми, что тебе нужно.

Вздох сорвался с губ наполовину стоном. Безумие.

Я снова рванулась на него — кулак целился в горло, но он принял удар предплечьем. Не сбавляя напора, взвела ногу, пытаясь заехать ему голенью в пах. Он был готов: корпусом ушёл с линии, ладонью отбил мою ногу и одновременно уклонился. Слишком быстрый. Всегда, всегда слишком быстрый. Его кулак снова нашёл меня в боку — точно под защитой, — и, будь это урок, он наверняка потом прочитал бы мне нотацию.

Я отскочила, прикусив губу, чтобы не выдать взвизг. Не от боли — а если и от неё, то от той, что я жаждала. У Каллена идеальная мера: он бил ровно настолько, чтобы сказать, понимаешь? но не калечить. И не относился ко мне как к хрупкой — как к равной. Как к достойному противнику.

От этого чувства было не оторваться.

Я прижала ладонь к тонкой, сладкой боли, разлившейся по рёбрам, согнулась и скривилась — будто он действительно меня повредил. В его лице мелькнула тревога; он шагнул ко мне, протягивая руку:

— Ты…

Я влепила ему пощёчину — так, что у него резко дёрнулась голова.

Он охнул, ладонью прикрыл щёку — и рассмеялся:

— Чёрт, — сказал, разрабатывая челюсть. — Мог бы догадаться. Ты всегда дерёшься грязно.

Мы оскалились друг другу — одно и то же безумие плеснуло в его ликующем взгляде.

Он ответил за мой трюк быстрее, чем должно быть возможно: впился в плечи, толкнул, и только когда пятка зацепилась — поняла, что он подбил мне ногу. Равновесие пропало — я грохнулась на спину. Удар простучал по рёбрам, я втянула воздух и попыталась перекатиться.

Каллен уже был сверху. Он прижал мои запястья к полу над головой, втиснул бедро между моими ногами. Так он держал меня и раньше, но теперь захват был не настоящей борьбой: он полу лёг на меня, наши тела зависли почти соприкасаясь.

Он дышал тяжело — и это было не от нагрузки.

Без ограничений.

Дыхание вырвалось и у меня. Я чувствовала каждую точку соприкосновения — пальцы на моих запястьях, тугой нажим его бедра в самой сердцевине меня, босую ступню, скользящую вдоль его икры. Его лицо было в опасной близости; глаза — почти чёрные, лишь тонкая каёмка синевы вокруг разбухших зрачков.

Это должно было случиться всегда. Я знала это так же верно, как набожные знают писание. Где-то поверх времени это уже было написано.

Я рванулась и поцеловала его.

Первое соприкосновение губ пустило жар по коже. На вкус он был слово кровь и ночь, чем-то таким, каким мог быть только он.

Мой.

Каллен издал хриплый, отчаянный звук — и поцеловал в ответ: яростно, лихорадочно. Металл крови на его языке — медный, искристый — только свёл меня с ума. Я застонала, прижалась к нему, дёрнула удерживаемыми запястьями. Он отпустил — и я обвила его руками, притянула ближе, ближе.