Книга Дело смерти, страница 110 – Карина Халле

— Нет, я думаю, это медведь, — говорит Кинкейд. — Два взрослых медведя по обе стороны от нас.

— Гризли? — дрожащим голосом спрашивает Патрик.

— Черные медведи, — отвечает Кинкейд. — Которые, как вы знаете, обычно держатся подальше. Они не хотят нам докучать, а мы — им. Возможно, им просто любопытно, они отгоняют нас за пределы своей территории. Поэтому они и не подходят ближе.

Но при слове «медведи» я представляю не мать с медвежатами, которых мы видели вчера. Я представляю себе нечто иное. Того козленка, того волка. Я вижу медведя, с черепа которого сползает шкура, обнажая белую челюсть, острые зубы, пустую глазницу, заполненную извивающимися мицелием. Я представляю себе бьющееся сердце, покрытое мхом, и легкие, наполненные оранжевыми спорами.

И чем дольше я вглядываюсь в очертания среди деревьев, тем больше мне кажется, что я вижу именно это. И движется медведь тоже странно — прихрамывая, волоча ноги, и иногда, когда туман кое-где рассеивается, мне кажется, что я вижу взъерошенную, торчащую дыбом шерсть, как у гиены.

Пожалуйста, пусть это будет обычный медведь, пожалуйста, пусть это будет обычный медведь.

Я ловлю взгляд Кинкейда, когда он оборачивается ко мне, и по суровому выражению его лица, и по тому, как он держит ружье, я понимаю, что он думает о том же.

— Серьезно, к черту это место, — ворчу я себе под нос.

Но когда я смотрю на остальных, ожидая увидеть осуждение, они лишь кивают в согласии.

И правда, к черту это место.

Мы продолжаем идти. Колокольчики звенят громче. Мунавар во весь голос запевает гимн Бангладеша, а затем начинает перечислять игроков своей любимой крикетной команды. Мне кажется, мы все чувствуем, что сходим с ума, слушая его, но все это время медведи в зарослях продолжают идти за нами по пятам. Даже когда Кинкейд предлагает ускориться, медведи легко поспевают за нами, а их движения становятся все более хаотичными.

— Как долго мы сможем так идти? — спрашиваю я у Кинкейда.

— Столько, сколько потребуется, — отвечает он, сжимая оружие. — Не волнуйся, патронов у меня достаточно.

В обычной ситуации я бы стала протестовать, ненавидя саму мысль о стрельбе, даже в целях самообороны. Кажется, я бы предпочла немного пострадать, но не убивать. Но я знаю — это не обычные медведи. Я чувствую это душой, кровью, всеми фибрами. В прямом смысле чувствую, будто мои вены вибрируют.

Затем туман сгущается еще сильнее, почти скрывая деревья, но мы все еще видим медведей, а это значит, что они приближаются.

Намного ближе.

— Я хочу бежать, — говорит Рав, его дыхание сбивается. — Когда уже можно бежать?

— Никогда, — резко отвечает Кинкейд. — От медведя никогда не бегут. Продолжаем делать то, что делаем, и в конце концов…

Он замолкает, услышав рев мотора.

— О, слава богу! — взвизгивает Лорен. — Они здесь!

Сквозь туман пробиваются фары, и квадроцикл едва не сбивает нас с ног, заметив в последний момент.

— Чуть не столкнулись, — говорит Эрнандес, резко затормозив. Он смотрит на наши лица, потом на ружье. — В чем дело?

— Медведи! — кричит Кинкейд, торопливо усаживая нас всех. Поскольку свободного места нет, он запрыгивает в прицеп сзади и бьет кулаком по металлу. — Вперед, вперед, вперед!

Мы едва успеваем пристегнуться, как Эрнандес резко выворачивает руль, и я опасно свисаю с края, кусты ежевики и салала задевают мои бедра.