Книга Дело смерти, страница 149 – Карина Халле

Она издает тихий смешок.

— К сожалению, да.

— Что еще я пропустила?

— «Одни из нас», — взволнованно говорит Мунавар. — Мы могли бы устроить просмотр!

— Нет, — хором отвечают все.

— Боже правый, Мунавар, что с тобой не так? — спрашивает Рав.

Мунавар пожимает плечами. Я играла в эту видеоигру, и параллели между ней и бедными мутировавшими существами в лесу слишком очевидны.

— Так что теперь будет? — спрашиваю я Уэса. — Что с животными здесь? На них проводили эксперименты, — я останавливаюсь, ужасаясь. — О нет, это я проводила на них эксперименты?

— Нет, — твердо говорит он. — Это делали Майкл и Эверли, и это было после твоей смерти. И каким бы гением ты ни была, милая, ты не врач и не нейрохирург. Ты не проводила никаких операций или тестов. Это была просто твоя формула, которая сделала подобное возможным.

«Но это я привела к ним мертвую девушку», — думаю я, вспоминая обрывки того, что произошло, когда я обнаружила, что Фарида умерла. Это я… я…

— Ты никого не убивала, — шепчет Уэс, пытаясь убедить меня. — На самом деле, в тот момент, когда ты узнала, что случилось с другими студентами, когда ты поняла, что они не покончили с собой, а были намеренно убиты, ты попыталась рассказать полиции. Но Эверли держала тебя за горло.

— Договор о неразглашении, — говорит Джанет, подходя ко мне. — Они заковали нас всех в кандалы. — Она смотрит в сторону леса. — Мицелий не прижился в их мозгах так, как в твоем. Животные не будут жить вечно. Они не испытывают боли. Все в этом лесу находится в идеальном равновесии. Вскоре они станут единым целым с лесной подстилкой. Различные грибы здесь поглотят их. Их останки погрузятся в почву как удобрение, питая рост деревьев. Деревья дают нам воздух. Все продолжается.

Ветер откидывает ее волосы назад, и она вытирает слезу из-под очков. Только сейчас я замечаю, что под дождевиком на ней пижама. На самом деле, все одеты так же — Уэс разбудил их.

У нас выдалась чертовски тяжелая ночь.

— Смотрите, — говорит Эрнандес.

Мы следуем за его взглядом. Северное общежитие горит.

— Эверли, — мрачно произносит Уэс. — Вероятно, она поджигает. Уничтожает все улики.

— Все эти исследования, — говорит Джанет. — Все эти годы работы, все эти революционные исследования идут прахом.

Но она не звучит опечаленной. Я помню, как только начала — все, чего я хотела, это найти лекарство от болезни Альцгеймера. Я хотела отомстить за бабушку любой ценой, перестать чувствовать себя такой беспомощной из-за ее потери.

Достаточно того, что я позволила этой мести стать одержимостью, позволила этой одержимости завести меня на путь, с которого не свернешь.

Я все еще этого хочу. Хочу лекарство. У нас было лекарство. Фармацевтика Мадроны была готова к его выпуску. Нам просто нужны были дополнительные испытания. Но затем я увлеклась чем-то более великим — лекарством от смерти.

От того, чего не должно быть лекарства.

Я потеряла свой ориентир.

Потеряла себя.

Потеряла свою жизнь.

Но каким-то образом, я все еще здесь.

— Я устала, — тихо говорю я, прижимаясь к Уэсу.

— Знаю, — говорит он, целуя меня в макушку. — Мы все устали, — он прочищает горло и смотрит на группу. — К сожалению, я не думаю, что кому-либо стоит возвращаться в главный корпус. Мало того, что он может загореться, но я не знаю, где находится остальной персонал, и, честно говоря, не думаю, что они на нашей стороне.