Книга Королевы и монстры. Яд, страница 109 – Джей Ти Джессинжер

Сверхновая. Взрыв. Я сама первозданность, нечто необузданное и дикое. Я никогда не испытывала такого мощного чувства блаженства и эйфории. Мне наплевать на все – прошлое, будущее. Существует только сейчас. Существует только он, и я существую только ради него.

Секунда растягивается в беспредельность. Я рождаюсь и умираю тысячу раз, воскресая в его руках, только чтобы погибнуть снова. У меня больше нет представления о том, кто я, и это кажется правильным, ведь, потеряв себя, я наконец обнаруживаю то, что так долго искала… смысл.

Эта связь, которая есть между нами сейчас, только и имеет значение, потому что только она и останется, когда всё остальное исчезнет. Ничто не важно, ведь в конечном счете разрушится все – кроме этого. И это я унесу с собой в могилу… и дальше, какое бы «дальше» меня ни ждало.

Когда я вновь прихожу в себя, я плачу.

Мой возлюбленный знает, что делать. Он быстро развязывает мои руки и тихо нашептывает мне слова любви и преданности. Снимает повязку, накрывает меня одеялом и заключает в свои объятия. Он убаюкивает меня, обвив руками и ногами: его теплая надежность действует на мою истерзанную душу словно заживляющая мазь.

Он дает мне чувство защищенности. Защищенности и безопасности, которые я ощущаю только рядом с ним.

Когда я без сил засыпаю у него в руках, Кейдж остается рядом, пока спустя несколько часов я не просыпаюсь, щурясь под яркими лучами солнца, проникающими сквозь щелки штор в спальне.

– Привет, – мурлычет он, улыбаясь мне одними глазами.

– Привет, – шепчу я, и мое сердце разрывается на части.

– Есть хочешь?

– Я бы поела. А ты?

– Слона бы съел.

– Слона у меня нет. Как насчет блинчиков?

– Звучит потрясающе. Что угодно, лишь бы не подпускать тебя к духовке.

Какое-то время мы иронично улыбаемся, а потом нас разбирает смех. Кажется, что мы хохочем часами.

Теперь между нами что-то изменилось.

Мы ничего не обсуждаем, но это ощущается – поражающая очевидность, что мы перешли из какого-то своего прежнего состояния на новую, заповедную территорию.

Мы предугадываем слова друг друга. Заканчиваем друг за другом фразы. Все эмоции стало возможным передавать одним взглядом. Следующую неделю между Рождеством и Новым годом мы проводим вдвоем в моем доме за разговорами, едой, просмотром старых фильмов и занятиями любовью.

Это блаженство. И, как любое блаженство, оно заканчивается.

Холодным снежным утром третьего января я просыпаюсь у себя в постели в объятиях Кейджа. Он уже проснулся и смотрит на меня своим фирменным серьезным и пронзительным взглядом, но теперь в нем есть что-то еще. Что-то, заставляющее сердце замереть в груди.

– Ты уезжаешь, – шепчу я.

– Вернусь сразу, как только смогу.

Я закрываю глаза и сворачиваюсь клубком у него в руках, мечтая лишь о том, чтобы это продлилось еще чуточку дольше. Но наступает момент, когда он вылезает из постели и начинает одеваться.

Я сажусь в кровати и подтягиваю колени к груди, наблюдая за ним. Мое горло сжимается. Я понимаю, что так теперь будет всегда, и чувствую такой болезненный укол печали, что не могу вдохнуть. Но когда Кейдж поворачивается ко мне, я опускаю глаза, чтобы он не видел моего взгляда.

Он тоже не хочет уходить. Просто так надо. От того что он почувствует себя виноватым, никому из нас легче не станет.