Книга Дикие сердца, страница 114 – Джей Ти Джессинжер

Я свирепо смотрю на него. — У тебя есть желание умереть?

— Они очаровательны!

— Скажи это слово еще раз. Я бросаю вызов.

— Я думаю, если бы ты могла увидеть крошечные, похожие на клыки бивни, ты бы изменила свое мнение.

— Да, бивни и большие гребаные уши звучат супер очаровательно!

Он заливается смехом, лежа с закрытыми глазами, откинув голову на подушку, и его руки крепко сжимают меня. Он смеется так сильно, что сотрясает нас обоих и кровать.

Я ворчу: — Смейся, придурок. Выбрось все это из головы. Потому что, как только я возьму в руки мачете, тебе больше не будет смешно.

Он перекатывает меня на спину и крепко целует в губы. Ухмыляясь от уха до уха, он говорит: — Ты же не собираешься меня кромсать.

— О, да? Назови мне хоть одну вескую причину!

Его взгляд смягчается. Как и его голос, когда он говорит: — Я тебе слишком нравлюсь.

Выражение его лица заставляет мое сердце замирать, а желудок сжиматься. Я отворачиваюсь, чтобы он не видел, как я таю. — Ты в порядке? — Я думаю.

Он осыпает нежными поцелуями всю мою шею и ключицу. – Я тоже думаю, что ты в порядке, — шепчет он мне на ухо.

Только мы оба знаем, что он на самом деле говорит.

Он перекатывается на бок, прижимая меня к своему плечу и переплетая свои ноги с моими. Я обхватываю пальцами его мускулистую икру и удовлетворенно вздыхаю.

— Теперь я хочу кое-что сказать.

От его смешка волосы у меня за ухом шевелятся. — Правда? Я не могу себе представить.

— На самом деле, есть пара вещей.

— Подожди. Мне нужно морально подготовиться. Хорошо, продолжай.

— Хорошо, что ты такой красивый. Но твой характер нарушает все договоренности. Как я уже говорила ... Паук.

Все тепло покидает его, как будто его бросили в чан с ледяной водой. Его тело напрягается, а голос становится жестким.

— Я больше никогда не хочу слышать, как ты произносишь имя другого мужчины в моей постели.

Я знаю, что это неправильно, что я нахожу его сексуальным, когда он собственник. Неправильно, неправильно, неправильно, и все же чертовски правильно.

И тут я подумала, что стала освобожденной.

— Отлично. С этого момента я буду называть его Арахнидом. Доволен?

Он рычит: — До сих пор я относился к тебе спокойно, детка, потому что ты еще не полностью исцелилась. Но я вспомню всю твою болтовню, когда ты исцелишься. Тогда ты пожалеешь.

А может, и нет. Судя по жару в его голосе, я получу огромное удовольствие от любого наказания, которое он запланировал.

Игнорируя его сексуальную угрозу, я говорю: — Ты сказал мне, что накачал его наркотиками. С ним все в порядке?

—Да.

Это кратко. Сердито. По сути, это три буквы, иди ты нахуй.

Я наклоняю голову и целую его в подбородок. — Прости. Я не пытаюсь тебя разозлить.

— Ты хреново с этим справляешься.

— Ты завидуешь Па..-Арахниду? Потому что в этом нет необходимости.

— Любой, кто хочет то, что принадлежит мне, находится в моем дерьмовом списке.

Что принадлежит мне.

Я на мгновение закрываю глаза, позволяя этому проникнуть в меня. — Между нами ничего нет. Никогда не было.

— Может быть, не для тебя.

Мне любопытно, почему он так уверен, но не осмеливаюсь спросить. Я имею в виду, я храбрая, но это определенно не тот холм, на котором я хочу умереть.

Он огрызается: — Следующая гребаная тема.

— Хорошо. Э-э…

Он поднимает голову и сердито смотрит на меня. — Что?