Книга Жестокие клятвы, страница 122 – Джей Ти Джессинжер

Это заставляет меня смеяться.

— Я высокопоставленная женщина в одной из Пяти семей Нью-Йорка. Я превосходный политик.

Она спускает ноги со стола и наклоняется, чтобы получше разглядеть меня, уперев локти в бедра.

— Он тебе нравится, не так ли?

Мне приходится сделать паузу, чтобы подумать над ответом. Я говорю правду.

— По большей части, да, — тихо отвечаю я. Когда она довольная улыбается, я добавляю: — Хотя его настроение меняется довольно резко.

Она машет рукой в воздухе.

— Он через многое прошел в последнее время.

Я могу сказать, что она тут же пожалела о том, что сказала. Откинувшись на спинку дивана, она скрещивает ноги и пьет вино, разглядывая абстрактную картину на стене, которая, кажется, внезапно очаровала ее. Такое избегающее поведение прямого и уверенного в себе человека говорит мне, что, через что бы ни пришлось пройти Куинну в последнее время, она не хочет мне об этом рассказывать.

Что, конечно, заставляет меня отчаянно узнать. Я говорю: — Я понимаю, что ты его друг. Я не буду просить ставить себя в положение, когда ты чувствуешь, что поступила бы нелояльно, предав его доверие. Но если ты можешь сказать мне что-нибудь, что могло бы помочь понять его, я была бы признательна.

Она переводит взгляд в мою сторону. Ей требуется время, чтобы собраться с мыслями. Затем она говорит: — Это его история, которую он должен сам рассказать, но я могу сказать вот что: ему причинили боль.

Я киваю.

— Он сам мне это сказал. Именно по этой причине он хотел брака по договоренности.

Ободренная тем, что я уже знаю, она распрямляет ноги и поворачивается ко мне всем телом.

— Так он рассказал тебе о моей сестре Райли?

У меня есть доля секунды, чтобы решить, как ответить. Я вспоминаю, что Джанни рассказал мне в ночь вторжения в дом о том, что сестра жены босса мафии забеременела от своего русского похитителя, и решаю пройти серую черту между правдой и ложью.

Глядя на свои руки, я говорю: — Я знаю, что она беременна от босса московской братвы.

— Да. В чем Паук винит себя.

Пораженный этим, я поднимаю взгляд.

— Почему он винит себя?

— Он был ее телохранителем, когда ее похитили. К тому же, ты знаешь, у него были к ней чувства… — Она замолкает, затем корчит гримасу. — Ты не знала об этой части.

Я сохраняю совершенно бесстрастное выражение лица, когда спрашиваю: — Как давно это было?

Она морщит нос.

— У меня такое чувство, что, возможно, я и так сказала слишком много.

Игнорируя это, я обдумываю услышанное. Если ее сестра все еще беременна, это означает, что бы ни случилось, это было в течение последних девяти месяцев.

Итак, в этом году Куинн был настолько опустошен тем, что женщина, находившаяся под его защитой, была похищена русским и забеременела от него, что он принял радикальные меры, изменившие его жизнь, и в ответ согласился на брак по договоренности с незнакомцем.

Он был влюблен в нее. Он все еще в нее влюблен.

Вот к чему было это утро. Перемена его настроения, его молчание, его необъяснимые хмурые взгляды.

Он женился на мне, занимался со мной любовью и просыпался со мной, заменяя женщину, которую он действительно хочет.

Меня подташнивает. Глупо, стыдно и тошнит.

Неделю назад это не причинило бы боли. Я бы ничего не почувствовала. Но прошлая ночь казалась мне такой реальной. Вся страсть и эмоции, которые мы разделяли, были такими чертовски реальными. Это было приятно. Впервые в жизни я почувствовала себя желанной. Защищенной. В безопасности.