Книга Такие лжецы, как мы, страница 68 – Джей Ти Джессинжер

Каллум закрывает глаза и бормочет: — Черт.

Он скатывается с меня, садится на край кровати и отвечает на звонок.

Он отвечает на звонок.

— МакКорд. — Он молча слушает, кажется, очень долго. Затем тяжело выдыхает и говорит: — Я буду там.

Он отключается и смотрит на стену, а я лежу на кровати скомканная и мокрая, как выброшенная салфетка.

Встав, Каллум кладет телефон обратно в карман. Он хрустит костяшками пальцев и приглаживает руками лацканы и волосы. Затем поворачивается и смотрит на меня отрешенными глазами, его лицо лишено выражения.

— Мне нужно идти. Я вернусь через несколько дней. Ознакомься с домом, пока меня не будет. Если тебе что-то понадобится, Арло поможет тебе.

Без дальнейших объяснений мой новый муж поворачивается и выходит.

— Добро пожаловать в супружескую жизнь, — с недоверием говорю я пустой комнате. Откуда-то из коридора в ответ хлопает дверь.

Вздохнув, приподнимаюсь и осматриваюсь.

Декор совсем не такой, как я представляла себе, что выберет такой мужчина, как Каллум. Просторная и воздушная комната элегантна, но при этом явно женственна, вплоть до мягкого розово-зеленого цветочного узора на плюшевых диванах и креслах в зоне отдыха.

Над старинным письменным столом на стене висит богато украшенное позолоченное зеркало. На тумбочках из потертого дерева стоят латунные лампы для чтения. Мягкие шторы пропускают солнечный свет, создавая сказочную атмосферу, а на полу — деревенская паркетная доска, покрытая винтажным ковром приглушенных тонов. Сверху свисает потрясающая хрустальная люстра, добавляющая роскоши в общий дизайн.

Центральное место в комнате занимает красивый антикварный шкаф.

С резными деталями и отделкой из полированного дерева, он демонстрирует манящую коллекцию книг через скошенные стеклянные дверцы.

Привлеченная этим, я соскальзываю с кровати и пересекаю комнату.

Вблизи шкаф настолько красив, что я почти боюсь до него дотронуться, но книги в корешках с золотым тиснением так и просятся в руки. Дверцы не заперты, я открываю их и заглядываю внутрь. Когда читаю несколько названий, в груди разливается эйфория.

Гордость и предубеждение. Улисс. Великий Гэтсби. Мадам Бовари. Грозовой перевал. Анна Каренина. Гроздья гнева.

На внутренних полках стоят десятки других классических книг. Поддавшись импульсу, я снимаю с полки экземпляр «Гордости и предубеждения» и открываю его, затем подношу к носу и перелистываю пожелтевшие страницы, вдыхая восхитительный запах старой книги, который так не похож ни на что другое.

Улыбаясь, перелистываю внутреннюю сторону обложки, чтобы посмотреть, сколько лет экземпляру Каллума.

Улыбка сходит с моего лица, когда я вижу дату авторского права — 1813 год и слова First Edition, напечатанные рядом с ней.

— Вот черт, — в ужасе вздыхаю я.

Я держу в руках литературное сокровище.

Очень осторожно закрываю обложку и аккуратно задвигаю книгу на место между «Путешествиями Гулливера» и «Солнце тоже встает». Затем я замираю, окидывая взглядом все остальные книги в шкафу.

При случайном осмотре корешков все они выглядят такими же старыми, как «Гордость и предубеждение».

Полагаю, в этом есть смысл. Люди с достатком любят коллекционировать редкие вещи. Желанные, бесценные вещи, которым завидуют другие.

Но такая коллекция должна быть выставлена в общественном месте. Например, в библиотеке или гостиной, где хозяин поместья мог бы впечатлить своих гостей, когда они курят сигары и пьют херес после ужина. Спальня на втором этаже — вряд ли подходящее место для этих драгоценностей.