Книга Обворожительно жестокий, страница 98 – Джей Ти Джессинжер

На восьмой день я ломаюсь.

Мы сидим на кухне. Я — на табурете у большого черного гранитного островка и смотрю, как Лиам нарезает бананы в мои хлопья. Так просто, так по-домашнему: он без рубашки, а его волосы растрепаны после сна. Больше всего я хочу вцепиться в эти его волосы и направить его лицо себе между ног.

Поигрывая ложкой, я небрежно заявляю:

— Нам понадобятся презервативы.

Он замирает с бананом и ножом в руках. Все его внимание переключается на меня.

— Их нет ни в тумбочках, ни в шкафчиках в ванной, — легко продолжаю я, как будто только что не сгорела дотла от его взгляда. — Я проверила.

Лиам облизывает губы, отчего мои соски твердеют.

Затем мой волк кивает и снова переключается на банан.

Мне же приходится ухватиться за край столешницы, чтобы не растечься лужицей на полу.

Мы завтракаем в тишине, такой обжигающе горячей, что я начинаю потеть. Приняв душ и одевшись, Лиам уходит так же, как и каждый день — поцеловав меня в лоб у двери.

Однако прямо перед уходом он опускает голову и шепчет мне на ухо хриплым голосом:

— Ты должна сказать «пожалуйста».

И уходит, даже не оглянувшись, оставляя меня наполовину кипящей от злости, наполовину просто кипящей.

Я не могу учиться. Поэтому расхаживаю подобно лунатикам туда-сюда по библиотеке, из угла в угол гостиной и вокруг кухонного островка.

К его возвращению я нахожусь на грани.

Лиам находит меня на диване в гостиной, где я, поджав под себя ноги, пью бокал красного вина. Уже второй по счету. От приятной алкогольной расслабленности каким-то образом этот мужчина кажется сексуальнее, чем обычно. Его волевая нижняя челюсть сжата, а глаза горят, словно угли.

Он принес с собой небольшой коричневый бумажный пакет сумку.

Со мной Лиам не здоровается. Не здороваюсь с ним и я. Вместо этого мы смотрим друг на друга так, словно поспорили, кто моргнет первым.

Затем он ставит пакет на кофейный столик, подталкивает его ко мне и выпрямляется. Ослабляет галстук, наблюдая за мной и ожидая, что я что-нибудь скажу.

Боже. Он не собирается облегчить мне задачу.

Я ставлю бокал на кофейный столик и встаю.

— Ты голоден?

Его глаза пожирают меня насквозь.

— Блядь, очень.

— Я про ужин.

Он стягивает галстук через голову и бросает его на пол.

— Тогда нет. Давай, скажи это.

Мой пульс сбивается с ритма. Лиам включил свой режим альфы. Дикий, нетерпеливый режим. Тот, где он пушит хвост и скалит клыки, а его шерсть встает дыбом.

Я нервно облизываю губы. Потом вытираю о джинсы вспотевшие ладони.

— Эм…

Он опускает с себя пиджак, позволяя ему упасть на пол, затем расстегивает рубашку, вытаскивая заправленные концы из-под пояса брюк. Все это время он смотрит на меня, не мигая.

— Я, эм...

Лиам расстегивает пряжку. Мои груди наливаются, а соски начинают тянуть. Внезапно становится трудно дышать.

— Лиам.

Он вытаскивает ремень через шлевки с громким свистом, от которого я едва не задыхаюсь.

— Да, девочка? — терпеливым голосом откликается он, но его глаза полыхают

Я знаю, что он не назовет меня деткой, пока мы не окажемся в постели. Так он называет меня только там.

— Я хочу, чтобы... пожалуйста…

Он скручивает ремень и щелкает петлей. Я подпрыгиваю и, задыхаясь, выпаливаю:

— Не мог бы ты заняться со мной любовью, пожалуйста.

Вопросом это не прозвучало, но ему все равно. Обойдя кофейный столик, он командует: