Книга Обворожительно жестокий, страница 96 – Джей Ти Джессинжер

Какое-то время я пытаюсь учиться, но сдаюсь. Я слишком рассеяна. Пытаюсь дозвониться до Элли, но вызов переключается на голосовую почту. Оставляю ей сообщение, где говорю, что останусь с Лиамом на некоторое время, о чем, по достоверным источникам, она уже знает, поэтому на будущее я была бы признательна, если бы она время от времени принимала мою сторону.

Отправляю смс Карле с благодарностью, что она пришла на мой праздничный ужин, но ответа не получаю.

Пока я сижу и смотрю на телефон в своей руке, меня поражает все, что произошло. Нападение в переулке, понимание, кто такой Лиам, странные реакции Диего, окончание колледжа, пребывание здесь... все это давит на меня со всех сторон.

Я наклоняюсь, упираюсь головой в ладони и закрываю глаза, стараясь не заплакать.

Так я и засыпаю: на стуле, уткнувшись лицом в стол. Именно так Лиам находит меня, когда приходит немного позже.

Не говоря ни слова, он берет меня на руки и относит в постель.

∙ ГЛАВА 23 ∙

Тру

Я не понимаю, как преступный гений, пугающий взрослых мужчин одним упоминанием своего имени, может быть таким любителем обнимашек.

Мы спали в его обожаемой позе ложек, словно нас склеили. Лиам даже не пытался раздеть меня, просто положил на кровать, натянул на нас одеяло, повернул меня на бок и зарылся в меня.

Его теплое дыхание щекочет тонкие волоски на моей шее.

— Тебе удобно? — сонным голосом спрашивает он.

— Физически, очень.

Понимая смысл моего высказывания, он бормочет:

— Труднее всего находится в ссоре с самим собой.

— Так говоришь, будто знаешь это по личному опыту.

— Так и есть. У меня есть парочка советов.

— Поделишься?

— Будь, как будет. Признай, что внутри тебя враждуют фракции. Если ты живешь в соответствии со своими основными ценностями, все сомнения — это просто шум, который ты можешь позволить себе игнорировать.

А мой волк настоящий философ. Некоторое время я обдумываю его слова, глядя в темноту.

— Давай вываливай их, — подсказывает он. — Я знаю, что у тебя есть список.

Это не должно меня удивлять, но я все равно спрашиваю:

— Откуда ты знаешь?

— Потому что когда-то я тоже был идеалистом.

В его тяжелом голосе слышится что-то похожее на сожаление. А может быть, это просто усталость.

— Окей. Какого-то порядка нет, но мои пять основных ценностей — это неординарность, уверенность в себе, доброта, честность и мужество.

— Первая пятерка из скольких?

— Двенадцати.

Я не вижу его улыбки, но чувствую ее.

— Давай остальные.

— Любопытство. Свобода. Упорство. Познание. Юмор. Благодарность. Уединенность.

Через некоторое время он тихо говорит:

— Хороший список.

— Спасибо.

— И все же мне любопытно. Уединенность? Большинство людей не любят одиночество.

— Одиночество и уединенность — две совершенно разные вещи. Наиболее одиноко я чувствую себя в толпе.

Лиам задумчиво молчит, потом крепче прижимает меня к себе и вздыхает, уткнувшись в мои волосы. Я чувствую, как он борется с самим собой, но не знаю, с чем именно.

— Как ты стал таким, как сейчас, Лиам?

— А какой я сейчас?

— Человеком, стоящим на вершине горы костей.

Он медленно выдыхает и прикасается лбом к моему затылку. Он такой горячий, будто его лихорадит.

— Я мог либо подняться на вершину, либо сам стать скелетом, — говорит он хриплым голосом.

— И ты счастлив?

Его смех режет слух.

— Ты что, шутишь?