Книга Друг по переписке, страница 97 – Джей Ти Джессинжер

Он ничего не говорит, поэтому я начинаю первой.

— Прости, я не была честна, когда ты спросил меня, что случилось. — Он ждет большего, его молчание обжигает. — Я должна была сказать тебе правду, но… Мне было больно. И я злилась. И почувствовала себя дурой.

— Ты обещала, что не будешь мне лгать.

Я шепчу:

— Я знаю. Мне очень жаль.

— Я верю. Но что произойдет в следующий раз? Что произойдет, если я задам вопрос, на который ты не хочешь отвечать? Ты собираешься снова мне солгать?

Не доверяя своему голосу — слишком много нахлынувших эмоций, — я качаю головой.

— Нет, хорошенько подумай об этом, прежде чем отвечать. Ты чувствуешь, что не можешь мне доверять?

Я смотрю через лобовое стекло на морось и глотаю слезы.

— Это себе я не могу доверять. У меня в голове полный пиздец. Я не знаю, что со мной не так. Все, что я знаю, это то, что я хочу тебя. Я хочу тебя больше всего на свете, и я не понимаю, как это могло произойти так быстро.

Эйдан тянется через сиденье и берет меня за руку. Крепко сжимая ее, он бормочет:

— То же самое… И я так же напуган, как и ты, зайка, но я не позволю этому помешать мне наслаждаться каждой гребаной секундой. Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной.

О боже. Он убивает меня. Я вот-вот умру прямо тут, на переднем сиденье этого грузовика.

Я закрываю лицо руками. Он притягивает меня через сиденье в свои объятия. Потом мы сидим в тишине, нарушаемой только стуком дождя по крыше.

Спустя долгое время он говорит хриплым голосом:

— Ты готова принять свое наказание?

Дрожь пробегает по мне. Я шепчу:

— Да, сэр.

Он целует меня в висок, затем шепчет рядом с моим ухом:

— Хорошая девочка.

То, что происходит внутри моего тела, когда я слышу эти слова, не может быть нормальным. Покалывание, дрожь, бабочки в животе, фейерверки. Но все это резко прекращается, когда Эйдан отпускает меня и снова заводит машину.

Сбитая с толку, я спрашиваю:

— Что ты делаешь?

Он не отвечает, просто выезжает со стоянки на улицу.

— Эйдан?

— Я отвезу тебя обратно к твоей машине.

— Что? Почему?

— Ты едешь домой.

— Я не понимаю. Почему я еду домой?

Когда он просто продолжает молча ехать под дождем, я с несчастным видом говорю:

— Потому что это мое наказание.

Уставившись в лобовое стекло, Эйдан говорит:

— Я говорил тебе, что дам тебе то, что тебе нужно, и что это может оказаться не тем, чего ты хочешь. Прямо сейчас тебе нужно пространство.

Мое сердце подскакивает к горлу, я шепчу:

— Мне нужен ты.

Морщась, будто от боли, он качает головой.

— Меньше всего я хочу, чтобы ты оглядывалась назад и думала, что мы поторопились. Я не хочу, чтобы ты сожалела. Только не о нас. Так что мы замедлимся и пойдем вперед маленькими шажками.

— Я думаю, что уже слишком поздно для маленьких шажков.

Эйдан смотрит на меня. Даже в полумраке машины его взгляд обжигает, как огонь. Когда он снова поворачивается, чтобы посмотреть на дорогу, и все это тепло уходит вместе со взглядом, мне становится жутко холодно. К тому времени, как мы возвращаемся к ресторану, и он паркуется на улице за моей машиной, у меня стучат зубы.

Не выключая двигатель, Эйдан протягивает руку и гладит меня по волосам, затем сжимает мой затылок.

— Говори, — мягко позволяет он.

— Почему у меня такое чувство, что я никогда больше тебя не увижу?

— Потому что ты королева драмы. А теперь убирай свою сладкую задницу из моего грузовика, зайка. Позвони мне, когда у тебя будет ясность.