Книга Прекрасный кошмар, страница 14 – Кэти Роберт

Я снова пожимаю плечами, но на этот раз делаю это более искренне.

— Мне нравится твоё любопытство. Что ты хочешь узнать о том, каково быть демоном? — по крайней мере, на этот вопрос я могу ответить. Неважно, плохой я демон или нет, я прошла ту же подготовку, что и все остальные. Более того, мне пришлось потратить много времени, наблюдая за своими собратьями, нашими инструкторами и Ральфом, пытаясь понять, как изменить себя, чтобы они одобрили.

Любопытство Калеба поистине восхищает. К тому же он умён и задаёт вопросы о том, как устроено наше общество, как работают мои силы, какие эмоции можно есть и даже каковы они на вкус. Его сбивает с толку тот факт, что мы формируемся как младенцы, а не рождаемся от других демонов. Когда мы возвращаемся к теме нашего воспитания, он откидывается на спинку кровати и сдавленно смеётся.

— Честно говоря, немного удручает, что у демонов всё лучше, чем у нас, людей. Ни один ребёнок не голодает? Обо всех заботятся? И о стариках тоже?

Теперь моя очередь смеяться.

— Старейшины — самые могущественные из нас. Конечно, со временем они угасают, но даже в этот период только глупец станет перечить кому-то из них, — я улыбаюсь. — И да, о наших детях заботятся. Они — наше будущее.

— Да, именно так, — Калеб становится ещё красивее, когда чем-то воодушевлён. Его руки и лицо оживают, а рвение буквально заполняет пространство между нами. — Я много работаю волонтером в сообществах, которые не могут позволить себе визиты к врачу, но это абсурд — заставлять их платить за здоровье своих детей. Мы подаём петиции, звоним и устраиваем марши, а люди, которые принимают решения, продолжают делать самое жестокое, что только можно сделать в любой ситуации, — вот так просто в нём гаснет огонёк, и его плечи опускаются. — Мы действительно живём в тяжёлые времена.

— Мне жаль, — и мне правда жаль. Я знаю историю человечества в общих чертах. Более подробное образование получают те, кому суждено проводить больше времени среди людей. Демону сонного паралича не нужно много знать, чтобы внушать людям достаточно страха и не голодать.

Кажется, что прошло всего несколько минут, когда Калеб смотрит на часы и вздыхает.

— Мне очень нравится с тобой разговаривать, но ты сказала, что у нас есть время только до рассвета, а этот срок быстро приближается, — он снова краснеет. — Как я уже говорил, мы не обязаны это делать. Прежде чем ты спросишь, скажу, что я хочу этого, но не хочу, чтобы ты чувствовала давление.

Осознаёт ли Калеб, насколько он очарователен? Скорее всего, нет, судя по тому, каким неловким он вдруг стал. Я с опозданием осознаю, что предложение сесть ему на грудь, вероятно, имело подтекст, который я не до конца понимаю, поэтому я иду на компромисс.

— А что, если мы начнём с поцелуя?

Парень тут же оживляется.

— Поцелуй — это прекрасно, — во время нашего разговора мы сидели, скрестив ноги, лицом друг к другу, но он вытягивается, а затем опускается на колени. При этом что-то хрустит, и он морщится. — Старая травма. Не волнуйся.

Я ни в коем случае не хочу ставить его в неловкое положение — в данном случае буквально — и причинять ему боль. Прежде чем Калеб успевает что-то сказать, я подхватываю его на руки и падаю вместе с ним на кровать. Он тут же напрягается, и я проклинаю себя за импульсивность.