Книга Прекрасный кошмар, страница 13 – Кэти Роберт

— Ты работаешь с детьми? Постоянно? Каждый день?

Роли, связанные с воспитанием, обучением и исцелением детей-демонов, пользуются большим спросом. Даже если бы я отлично справлялась со своей работой, быстро продвигалась по карьерной лестнице и набиралась сил, я бы ещё много веков не смогла претендовать на одну из этих должностей. Я никогда этого не добьюсь. Но работать в основном с маленькими детьми? Это похоже на мечту, если бы кто-то осмелился позволить себе мечтать.

Теперь его очередь моргать.

— Да, — парень проводит рукой по своим коротким рыжим волосам, внезапно смутившись. — Большую часть моей работы составляют осмотры детей по мере их взросления: я делаю прививки, убеждаю родителей, что они всё выполняют правильно, и помогаю им справляться с ситуациями, когда происходит что-то более серьёзное. Последнее случается довольно редко, и это здорово. Я занимаюсь этим всего десять лет, но даже за это время я получил огромное удовольствие, наблюдая за тем, как взрослеют дети.

Десять лет кажутся мгновением, но для людей это довольно долгий срок. Особенно если врачам приходится так долго учиться. Это также значит, что Калеб немного старше, чем я думала, ему уже за тридцать. Значит, что половина его жизни уже позади. От этой мысли мне становится не по себе.

Я заправляю прядь волос за ухо и отгоняю от себя эту мысль. Люди не живут так долго, как демоны. Я это знаю. Все это знают. Это просто факт. Нет причин, по которым я должна чувствовать себя так неловко.

— А ты? — он наклоняется вперёд, его глаза горят интересом. — Я знаю, что всё пошло не так, как ты хотела, но ведь твоя жизнь наверняка очень интересная.

Я закатываю глаза, прежде чем успеваю подумать.

— Думаю, это зависит от того, что ты считаешь интересным. С моей точки зрения, это довольно скучно. Я провожу много времени в одиночестве.

Не стоит ожидать, что он поймёт. И он явно не понимает.

— Что ты имеешь в виду? Ты была здесь всего несколько раз. Наверняка в свободное время ты занимаешься чем-то другим.

— Не совсем, — я провожу рукой по лицу. Кажется, что всё в Калебе направлено на то, чтобы подчеркнуть мои недостатки. Я знаю, что это не так. Проблема не в нём, а во мне. Так было всегда. — Я не вписываюсь. Я зацикливаюсь на не тех вещах и задаю слишком много вопросов, что часто нарушает границы, о существовании которых я даже не подозревала, — все мои ошибки за эти годы всплывают на поверхность, давя на меня изнутри. — Когда я была молодой, мои странности терпели, но только взрослые и старики. Дети, независимо от их вида, всегда знают правду. А правда заключалась в том, что я не вписываюсь в общество. И никогда не вписывалась.

Вместо того, чтобы отвернуться от меня с явным отвращением, Калеб излучает сочувствие, мягкое, нежное и совершенно несъедобное.

— Дети могут быть жестокими, даже если не хотят этого.

— Это не имеет значения, — пожимаю плечами, пытаясь притвориться, что мне всё равно, но мои плечи слишком напряжены, чтобы ложь выглядела убедительно. — Я пыталась влиться в коллектив, но это так утомительно — отрезать от себя частичку, чтобы окружающим было комфортнее.

— Так и есть, — в его голосе слышится понимание и ещё больше сочувствия. — Прости. Я поддался любопытству, вместо того чтобы подумать о твоих чувствах.