Книга Девушки бури и тени, страница 105 – Наташа Нган

Я завожу руку ей за голову, пальцы путаются в её густых волосах.

– Мы что-нибудь придумаем, – говорю я.

И когда я вижу, как её бархатно-карие глаза смягчаются желанным пониманием, я наклоняюсь вперёд и касаюсь своими губами её губ.

Мы с Майной растворяемся в объятиях друг друга, растворяемся в тени под карнизом, и постепенно остальные мысли исчезают. Не просто мысли, а сама способность мыслить. Память и страх. Каждый неприятный момент из прошлого. Мы целуемся, ласкаемся и дышим в унисон, и я становлюсь чисто чувственным существом, населяющим каждый дюйм своего тела. Я – удовольствие и любовь. Я – желание и потребность. Я – Леи, а Майна – это Майна. Мы двое – не Бумажные Девушки и не воины, застигнутые в последние мирные минуты перед войной, а просто две девушки, охваченные любовью и страстью.

Мы – кожа и огонь. Мы – учащённое сердцебиение и жидкое наслаждение.

И, по крайней мере, на какое-то время, мы свободны.

Потом мы садимся бок о бок, спиной к стене каюты, смотрим в бархатную темноту. Как и в ту первую ночь на судне, пульс учащается, но на этот раз на это есть веская причина — самая лучшая причина, — и я наслаждаюсь этим. После стольких лет заниматься любовью с Майной подобно исцелению, будто я рождаюсь заново.

Внезапная вспышка воспоминания вырывает меня из зоны комфорта.

Король. Та ночь с ним, полная противоположность занятию любовью и перерождению – будто у меня украли любовь, вырвали её прямо из души.

Как будто меня уничтожили.

Я закрываю глаза и делаю долгий выдох, представляя, как воспоминание уходит вместе с дыханием. Свет – внутри, тьма – прочь.

Когда я снова открываю глаза, Майна подносит руку ко лбу и проводит пальцем по неровной линии пересекающего его шрама, почти скрытого линией роста волос.

– Как самочувствие? – спрашиваю я.

– Натянуто. Немного больно. Как будто я слишком долго пробыла на солнце, – она опускает руку. – У меня никогда не было шрамов.

– Как это? Пять недель тренировок – и я вся в них.

– Магия, – Майна бросает на меня косой взгляд.

– Ты используешь магию, чтобы залечить себе шрамы?

– Ты так говоришь, будто это отдаёт тщеславием, – она кривит губы.

– Вообще-то я понимаю, – я утыкаюсь носом в изгиб её шеи. – Если бы у меня были твои способности к магии, я бы тоже не захотела меняться.

– Причина в другом, – натянуто отвечает Майна.

Я отступаю назад, ожидая, что она объяснит.

– Когда я жила во дворце, – начинает она, – мне нельзя было ни у кого вызвать подозрений относительно того, кто я такая и на что способна. А ещё я также всегда осознавала необходимость казаться непобедимой. Мне нельзя было показывать никаких недостатков. Шрамы – это физическое проявление нашей уязвимости. Когда тебя с рождения готовят к роли самого смертоносного убийцы в королевстве, разве можно показывать другим, что ты от них ничем не отличаешься? Что тебе тоже может быть больно?

– Майна, – говорю я осторожно, – уязвимость не недостаток. Это самая прекрасная вещь в мире. Если бы ты была непобедима, быть храброй было бы легко. Однако это не просто. Приходится постоянно работать над этим, заставлять себя верить в собственные силы, даже когда кажется, что мы ничего не стоим, ничего не имеем, ничего не можем сделать – вот в чём наша сила. В непреклонности, – я сжимаю ей руку. – Никто не может одолеть тех, кто переносит самые тяжёлые испытания в мире и всё равно поднимает кулаки в начале нового дня, чтобы снова сражаться.