Книга Девушки бури и тени, страница 107 – Наташа Нган

Несмотря на внешний вид, рычание Наджи ничуть не утратило своей злобности.

– Заткнись, сторонник кеед. Я не в настроении для светской беседы. Последние несколько недель были… – она поморщилась. Одна её рука была согнута под пальто. Она неловко двинула ей, а потом вновь переключила свою злость на Кензо, почему-то ещё острее, чем раньше. – Прошло достаточно времени – пора поговорить.

Хотя воздух был пронизывающе холодным, Кензо весь вспотел, стараясь не показывать на лице боль.

– Что бы вы хотели обсудить? – безмятежно спросил он.

Зарычав, Наджа дёрнулась вперёд, как будто хотела ударить его, но резко остановилась, снова вздрогнула, повернулась всем телом к своей горничной, согнулась пополам и тяжело задышала. Рука под пальто снова дёрнулась. Казалось, она не могла ни отпустить девушку, ни толком воспользоваться другой рукой.

Облегчение накрыло Кензо головокружительной волной. Она не может причинить ему боль. По крайней мере, не сегодня.

– Что с вами случилось, Наджа? – спросил он.

– Тут не ты задаёшь вопросы, а я! – её черты исказила ярость. – Кироку, сумку!

Девушка-ящерица поставила фонарь на землю. Она осторожно отвела Наджу к стене камеры, о которую та могла опереться сама, а потом сняла сумку с плеч и опустилась на колени перед Кензо.

– Покажи ему заколку, – приказала Наджа.

Кензо ждал и смотрел. Хотя у него кружилась голова и он с трудом стоял на ногах, несмотря на оковы и боль, которая искрилась и гудела по всему телу, теперь его разбирало любопытство.

Кироку порылась в сумке, её красновато-коричневая чешуя блеснула в свете фонаря. Она достала какой-то предмет и протянула его Кензо, чтобы тот посмотрел.

Это была маленькая серебряная брошь из тех, что южане любят цеплять к своим сари и саронгам. Он видел такие у многих жителей Китори и Цзяны и знал, что дизайн уникален для каждого клана. Эта булавка имела форму одуванчика с колючими усиками, обвивающимися вокруг стебля.

Сердце Кензо сильно забилось. Но он сохранил бесстрастное выражение лица и поднял взгляд.

– Ну? – допытывалась Наджа. – Узнаёшь? Кому это принадлежит?

Взгляд Кензо снова опустился на брошь. Он уже видел такую раньше, правда, не в виде булавки, а в виде рисунка на куске ткани. Часто именно так он общался с Ханно и их союзниками: с помощью посланий, завернутых в ткань, чтобы их было легко заправлять в мантии и незаметно передавать из рук в руки, а также быстро сжечь после прочтения. Этот дизайн был взят из сообщения Кошачьего Клана об устроенных ими перебоях в работе торговых путей, обслуживающих дворец. Одуванчик был их неофициальным символом — выносливый цветок пустыни, способный выжить даже в самых суровых песках.

Он притворился, что внимательно рассматривает брошь, и соврал:

– Я никогда её раньше не видел.

Губы Наджи скривились.

– Карта, – сказала она после паузы.

Убрав булавку обратно в сумку, Кироку достала свиток. Он был потрёпан, бумага помята и местами порвана. Она развернула его.

Света от фонаря было ровно столько, чтобы разглядеть, что на карте. Кензо пробежался глазами по бумаге. Карта выцвела и местами сильно обгорела, но он смог разглядеть скопление того, что на первый взгляд показалось абстрактными холмами и поселениями на фоне более толстых мазков кисти. Горные хребты? Какой-то горный пейзаж? И тут его осенило. Это были острова.