Книга Девушки бури и тени, страница 62 – Наташа Нган

Майна натягивает халат. Я откидываю волосы с лица, моё сердце бешено колотится, когда я просовываю руки в рукава своего халата гораздо менее плавно, чем Майна. Едва мы выбегаем в прихожую, дверь распахивается.

Командир Тео врывается внутрь, её лицо пылает от гнева.

– Командир! – кричит Майна, перекрывая вой сирены. – Что происходит?

Женщину-ястреба поддерживают ещё двое стражников. Они шагают вперёд, окружая нас, в то время как командир устремляет на нас свой тёмный, пронзительный взгляд. Утренний свет играет на её раскрашенных перьях, на серебряном наконечнике копья за спиной.

– Горничные нашли леди Эолу мёртвой, – сообщает она нам, её отрывистый голос не соответствует горю и ярости, отразившимся на её лице. – Леди Дуня требует вашего немедленного присутствия в зале для аудиенций.

У меня сводит всё внутри. Я поворачиваюсь и испуганно переглядываюсь с Майной, но её взгляд устремлен вперёд, а губы сжаты.

– Мне жаль это слышать, – медленно начинает она.

– Прибереги свои сожаления! – рявкает на неё командир Тео.

У меня отвисает челюсть:

— Вы... Вы же не думаете, что мы имеем к этому какое-то отношение?

Но женщина-птица поворачивается к нам спиной, жестом приказывая стражникам следовать за ней, и они втроём выводят нас из комнаты под ужасные звуки дворцовой тревоги.

Стеклянный пол блестит под нашими ногами. Мы входим в зал для аудиенций в гробовой тишине, только лёгкий туман окутывает вершины горных расселин внизу. Остальные из нашей группы уже стоят перед тронами клана на коленях. Стражник-птица позади каждого из них прижимает им копьё к затылку. Сердце сжимается – это так похоже на казнь. По залитой светом комнате разносятся голоса: неистовые заверения Бо и Нитты, настойчивые мольбы Цаэня и Меррина. Только Хиро молчит, склонив лысую голову.

За исключением трона леди Дуни, троны пусты. Мой взгляд останавливается на троне Эолы. Каким-то образом он кажется больше остальных и почти сияет из-за её отсутствия. Я вспоминаю, как она читала прошлой ночью. Ей удалось дочитать до того, как её убили? Это нелепая мысль, но она кажется мне важной.

Стражники бросают нас с Майной прямо перед леди Дуней. Она сидит властно, как статуя, и всё же горе и гнев исходят от неё настолько сильными волнами, что ощутимы физически. Её жемчужно-белые перья сверкают на солнце, но глаза глубокого, безжалостного чёрного цвета смотрят на нас сверху вниз.

– Л-леди Дуня, – начинаю я, игнорируя предупреждающий взгляд Майны. – Поверьте нам, мы не имели никакого отношения к смерти Эолы...

– Молчи.

Команда звучит тихо, едва громче шёпота. Но тотчас же весь шум в зале стихает.

Леди Дуня поднимается. Она движется медленно и задумчиво. Воздух вокруг неё, кажется, вибрирует от невероятной силы её сдерживаемой энергии и крика эмоций. Она возвышается над нами и шагает вперёд. Щелчок её когтей, отскакивающих от мраморного пола, столь же громок, как щелчки кнута, столь же резок, как перелом огромного позвоночника какого-нибудь бога.

– Моя дочь мертва, – в голосе леди клана нет никаких эмоций; таким же тоном она могла бы говорить о погоде. Но, как и трон Эолы, их отсутствие даёт о себе знать ещё острее. – Она умерла не естественной и не мирной смертью. Горничные нашли её в постели, с открытым в крике ртом и широко раскрытыми глазами. На её груди было выжжено клеймо.