Книга Девушки судьбы и ярости, страница 73 – Наташа Нган

– Да, госпожа, – шепчут девушки.

Уходя, женщина-собака суёт мне в руку сложенный клочок бумаги.

– Письмо от друга, – говорит она.

Я быстро прячу его в складки мантии. Тепло разливается внутри, пока я не замечаю, что Блю смотрит прямо на меня.

Раньше я бы испугалась. Но по какой-то причине от её взгляда я только наполняюсь теплом. Я делаю шаг к ней, и она морщится, бросает тряпку на пол и поднимается на ноги – ей приходится оттолкнуться здоровым коленом и обеими руками. Она шатается, и я спешу поддержать её.

Она отталкивает меня:

– Убери от меня свои грязные лапы, Девятая.

Аоки – единственная из девушек, обращающая на нас внимание. Ченна, Чжинь и Чжэнь заняты наполнением новой ванны водой из вёдер, которые мы принесли. Воздух наполняется ароматами лемонграсса и имбиря, когда Ченна брызгает их отварами по воде.

Блю скалит на меня зубы. После Лунного Бала она стала ещё более диким существом с острыми зубами. У неё взгляд, как у пойманной кошки: злой, испуганный, вызывающий.

– Тебя так и тянет потрогать других девушек, – огрызается она.

Вместо смущения я чувствую только жалость. Как дикое животное, Блю научилась кусаться первой.

– Раздевайся, – говорю я.

Блю широко раскрывает глаза. Лицо Аоки вспыхивает.

– Ты больна...

– Я видела тебя обнажённой миллион раз, Блю, – перебиваю я. – И хотя ты бесспорно красива, меня это не интересует. Прости уж, но от тебя воняет, а твою ногу нужно как следует промыть.

Ни одной из девушек не давали свежей воды для купания с тех пор, как они приехали сюда, а ванной вам можно пользоваться только после меня. Я попросила у мадам Химуры выдать девушкам банные принадлежности, но, конечно же, в ответ она лишь усмехнулась и ткнула меня тростью под рёбра.

– Тепло поможет справиться с болью, – говорю я Блю.

– Мне не больно, – она выпячивает подбородок.

– Врёшь. Аоки, помоги Блю залезть в ванну? Я бы и сама помогла, но... – мне не нужно объяснять. Блю продолжает сверлить меня сердитым взглядом. Я тянусь за тряпкой, которой Аоки оттирала испачканный коврик. – Позволь, я займусь этим сама.

Когда я занимаю её место, Аоки медленно отходит в сторону, глядя на меня почти робко.

– Тебе надо быть чистой перед встречей с Королём, – тихо говорит она.

Я отворачиваюсь, в груди всё сжимается.

– Нет, Аоки, – говорю я. – Это ему нужно очиститься.

Пока экипаж проталкивается сквозь ревущую толпу Церемониального Двора, я нащупываю в складках своего чёрно-золотого ханфу спрятанный обрывок письма Лилл.

Прошлой ночью я тайком прочитала её сообщение, когда остальные девушки уснули. Я и не осознавала, насколько скучаю по ней. Как и Аоки, моя юная горничная-лань из Касты Стали поддерживала меня на протяжении стольких лет пребывания Бумажной Девушкой своим милым, оптимистичным характером. Я плакала счастливыми слезами, смеясь над её шутками и яркими описаниями жизни в Ночных Домах, где куртизанки души в ней не чаяли, как она того и заслуживает. Затем я вырвала один иероглиф из её письма и поднесла бумагу к фонарю. Края загнулись и почернели, каракули Лилл превратились в пепел.

– Хватит вертеться, – рявкает мадам Химура. – На ужине нужно выглядеть подобающе.

Теплота, которую подарило мне письмо Лилл, теперь почти иссякла.

Я складываю руки на коленях и прижимаюсь щекой к окну – очень не хотелось смотреть на размытые демонические лица, проплывающие мимо. Их шум подобен волне, которая, кажется, колотит по паланкину, хотя носильщики крепко нас держат. Наряду с вишнёвым закатом, он только напоминает мне о том, что я только что видела.