Книга Бухта Магнолия. Магия, чистая и злая, страница 71 – К. Ф. Шредер

Когда-то Серебряный район на западе острова Магнолия был центром торговли. Теперь же эта местность пришла в упадок, фасады давно уже не сверкали, высотки уныло торчали в небо, как грязные указательные пальцы, – памятные знаки минувших времен благосостояния.

Кари было одиннадцать лет, когда она покинула Серебряный район. Сегодня квартал, где жили ее родители, показался ей еще беднее, чем был в детстве. Она стояла перед входом в здание, которое когда-то было ее домом: убогая хижина со ржавыми железными дверьми, заколоченными окнами и прохудившейся плоской кровлей. Пряча лицо под капюшоном, она осматривала хижину и пыталась вспомнить, неужели и раньше это строение было таким же крошечным.

Наэль находился прямо перед ней, дуло пистолета упиралось ему в спину. Взять его с собой было рискованно, но отправиться без него и тем самым упустить из виду единственного парня, который ее вспомнил, было еще большим риском.

– Мне войти? – спросил он.

Кари помедлила. Ей надо было бы сказать «да» и пустить его первым. Но что-то в ней противилось тому, чтобы взять его с собой в хижину – и тем самым впустить в свое печальное прошлое.

– Дай мне ремень, – потребовала она и ждала, когда он расстегнет пряжку. Завела ему руки за спину и кое-как привязала к уличному фонарному столбу. – Подождешь меня здесь, – приказала она и толкнула дверь в хижину родителей. Та открылась со скрипом. Внутри танцевала пыль.

Хижина была такая крохотная – еще меньше, чем в ее воспоминаниях. В одном углу в стене располагалась кухня-ниша, рядом со шкафами стоял стол с двумя стульями. В углу напротив лежали два продавленных матраца, а в центре – истертый ковер. Кари огляделась. Когда она была ребенком, заполняла стены своими рисунками. Теперь стены были пустые.

Присмотревшись, Кари увидела, что хижина не такая покосившаяся, как раньше. Вместо истлевших досок потолка кто-то положил новые, дыры в крыше были залатаны, а краска на стенах довольно свежая. Это был хороший знак, не так ли? По крайней мере, это означало, что родители уже не бедствовали так, как в те времена, когда продали Кари.

Вместе с тем хижина казалась более пустой, чем раньше. Пусть и хлипкая, но тогда она была ее домом, полным жизни, любови и смеха. От этого не осталось ничего. Ни фотографий, ни рисунков на стенах, ни старых мягких игрушек, даже ни одного комнатного растения в горшке. Трудно было представить, что здесь вообще кто-то жил. Все было прибрано, как будто родители не намеревались сюда возвращаться.

Дверь в задней стене вела в крошечный садик, где Кари десять лет назад впервые встретила Дайширо и в последний раз видела родную мать. Там, где некогда росли цветы и трава, теперь хрустели под подошвами галька и обломки стенной штукатурки. Раньше во дворе росла магнолия, весной на ней расцветали цветы, а летними днями они с матерью завтракали в ее тени. Теперь остался лишь пень. Вокруг него росли цветы – маленькие белые цветочки, единственные растения, которые противились опустошению и засухе. Неужели это…

Кари опустилась перед ними на колени. Действительно, то был белый попугайский крокус. Боже мой… Белые цветочки – знак траура. Попугайский крокус в птичьем роду оборотней сажали, когда умирал кто-нибудь из семьи. У Кари сжалось горло. Дышать стало трудно. У нее закружилась голова, и она оперлась руками о пенек, чтобы не упасть.