Книга Сюрприз для боевого мага или Наследство возврату не подлежит, страница 62 – Вероника Крымова

За ней хлынули остальные.

Тихие.

Горькие.

Внезапно плечо коснулось тепло – настолько неожиданно, что я вздрогнула. Подняла глаза к зеркалу , ожидая увидеть вернувшуюся горничную и застыла…

Там, прямо за моей спиной, стоял Джейсон. В белой рубашке с расстегнутым воротом, рукава закатаны до локтей. На щеке – свежая царапина, в глазах – не привычная насмешка, а что-то острое, натянутое, как тетива лука.

– Когда ты вошел? – голос сорвался в шепот. Я не слышала ни шагов, ни скрипа двери. Только тиканье часов да собственное прерывистое дыхание.

Он не ответил. Вместо этого его руки схватили меня за плечи – не грубо, но твердо. Пальцы впились в шелк, ощупывая кожу под тканью. Напряженный взгляд изучал лицо, шею, запястья – искал синяки, ссадины, признаки травм.

– Тебе больно? – голос был низким, хриплым. – Кто тебя обидел? Говори.

Я резко рванулась назад, выскользнув из его хватки.

– Я в порядке. Честно.

Но он видел. Видел влажные ресницы, алые пятна на щеках, дрожь в уголках губ. Шагнул ближе, преграждая путь к двери. Тень от его фигуры накрыла меня целиком.

– Тогда почему ты плачешь? – спросил он, так тихо, что слова едва долетели.

Я отвернулась, грубо вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Просто так.

Тишина.

Он не уходил. Стоял, дыша почти неслышно, а я чувствовала этот взгляд на затылке – тяжелый, настойчивый, неотступный. Как нож, вонзенный между лопаток.

– Просто так не бывает, – наконец произнес он. Голос потерял металл, стал почти знакомым… и…усталым…

Он не стал ждать ответа. Не дал мне оттолкнуть его снова. Его руки – сильные, уверенные – обвили меня, прижав к груди так плотно, что я услышала стук его сердца: быстрый, тревожный, живой. Запах пороха, кожи и дорожной пыли смешался с ароматом роз.

– Тихо… – его голос прозвучал прямо над ухом, низкий, глухой, как шум прибоя в раковине. – Я виноват. Ошибся, допустив тебя в эту игру.

Он гладил меня по волосам – медленно, бережно, как будто боялся сломать что-то хрупкое. Пальцы вплетались в пряди, распутывая узлы напряжения. Я уткнулась лицом в его грудь, в тонкую ткань сорочки, пытаясь заглушить рыдания.

– Перестань… – прошептала я, сжимая кулаки на его спине. – Какой вздор… Ты ни при чем…

Но он не слушал. Его губы коснулись моего виска – горячие, шершавые от ветра и усталости. Потом сползли к щеке, смахивая соленые следы слез. Дыхание обожгло кожу.

– Ты плачешь. Значит, я виноват.

И тогда… он поцеловал меня.

Нежно. Страстно. Без спроса.

Его губы нашли мои – внезапно, но так естественно, будто всегда знали дорогу. Поцелуй был не про прощение или утешение. Он был про боль, гнев, страх и ту хрупкую нить, что вдруг натянулась, между нами.

Я не оттолкнула. Ответила.

Пальцы впились в его плечи, цепляясь за реальность. Мир сузился до стука двух сердец, до шелеста шелка, до его рук на моей спине, прижимающих ближе, ближе…

Сердце колотилось, как пойманная птица, когда его взгляд опустился к моим губам. Я почувствовала, как щеки вспыхивают алым заревом стыда и ожидания. Его пальцы едва коснулись моей руки – легкое прикосновение, от которого по коже пробежали мурашки смущения. Когда его губы, теплые и вопрошающие, мягко коснулись моих, мир замер. Это был легкий, вопросительный намек на поцелуй – едва ощутимое прикосновение, разлитое по губам сладкой дрожью. Я ответила, позволив ему ощутить мое согласие, мою готовность.