Книга Фрейлина. Предотвратить, страница 139 – Тамара Шатохина

Костя же пока только осознавал значимость нового изобретения, с трудом пробиваясь сквозь здравый смысл в сторону невероятного. А именно – восемнадцатилетняя девочка… легко и буквально походя… а скорее – порхая по самым верхам, изобрела новое оружие, способное перевернуть картину любого происходящего на этот момент в мире вооруженного противостояния.

Заставляя себя размышлять о вещах практичных, старательно давил в себе тоску по ней.

Расстояние, все увеличивающееся между ними, расстраивало и напрягало, заставляя мечтать об иных скоростях – да той же железной дороге. Или о пароходном передвижении по всей длине Дуная. Будь железная дорога проложена меж Штутгартом и Крымом или курсируй по Дунаю те же пароходы… и раз в месяц хотя бы, но они могли бы видеться.

Прогресс еще не шагнул так далеко, и средства передвижения мужчинам пришлось комбинировать. Если ранее они путешествовали с относительным комфортом, то сейчас все подчинялось соображениям скорости.

Вначале они добрались пассажирским дилижансом до Вены, не имея намерений задерживаться в Австрии – наблюдательный интерес в обоих иссяк под влиянием последних событий. У каждого по разной причине, но так было. Вена интересовала их, как станция речных пароходов.

Погрузившись на один из них, курсировавших между Веной и Белградом – «Мария-Анна», Константин много часов провел, наблюдая проплывающие берега, тронутые уже всерьез подступающей осенью.

Ранее где-то здесь проходила северная граница Древнеримской империи. Римляне обустроили вдоль нее знаменитый «лимес» - систему укреплений с крепостными стенами и рвами. На большом его протяжении частью этой системы был сам Дунай. Стоя на палубе и медленно проходя мимо, Костя увидел одну из наблюдательных башен, восстановленную в память о том времени. Рядом, на палубе, обсуждали постройку несколько пассажиров. Обратились к нему, и Константин нехотя поддержал разговор, постепенно увлекаясь – двое из этих мужчин следовали в Измаил, а это почти по пути.

Он только на ночь и спускался в тесную каюту, где пребывал в раздумьях каплей. В основном делал он это лежа – закинув руки за голову и глядя в никуда.

- А вы как полагаете, Константин Николаевич? - временно ожил Шкурятин в один из дней: - Таисия Алексеевна, возможно, ошиблась? Нет, таковое невероятно… просто я вовремя не сообразил уточниться у нее, а она не успела объяснить, - беспокоился мужчина, - ежели разговор о капсюле, пробиваемым механизмом подачи, то речь ведь идет уже не столько о пуле? Потому что капсюля при ней не имеется. То есть… существует некая необходимость… воссоединить капсюль и пулю? Сплавить в единое целое, так сказать, а иначе все прочее бессмысленно.

- Вы полагаете… пороховой заряд, капсюль и пулю следует совместить, заключив в общую оболочку? – задумался Константин, но это и все, что он успел.

Пробормотав что-то наподобие «да вы никак одного поля…» товарищ почти совсем выпал из жизни, дни напролет вычерчивая что-то карандашом на бумаге и производя математические действия – рассчитывая меру порохового заряда. Иногда правда выплывал из этого состояния и странно, будто даже смущенно улыбался… или до предела устало. Случалось, Константин заставал его уснувшим среди дня. Просыпался каплей резко, будто даже испуганно и сразу хватался за свои чертежи.